Идущие на смех

– Я ведь не знал, что ты тоже по этому делу… Сколько лет всё в подполье. Ай да конспиратор! Преклоняюсь!

Сам Менделевич постоянно попадал в скандальные истории, которые заканчивались женитьбой. У него было уже с полдесятка жён. Менделевич даже составил специальную таблицу, по которой платил им всем алименты.

…Зал, где состоялось собрание, был переполнен и парадно освещён. Особенно ярко было в президиуме: по инициативе местных шутников сюда выбрали всех лысых – лысины членов президиума светились, и от них отражались «зайчики».

Мишку поставили перед залом, долго допрашивали, интересовались подробностями. Мишка понимал, что надо бы повернуться и уйти, но не в силах был двинуться с места. Он напоминал огромную бутылку, налитую чугуном. В горло как будто воткнули пробку, от которой нельзя было избавиться даже при помощи штопора. Не в силах вытолкнуть из себя ни слова, он зажал дрожащие ладони под мышками, молча потел и почему-то идиотски улыбался.

После двухчасовых дебатов собрание приняло решение объявить Михаилу Норушко выговор за аморальное поведение, перевести его в другой отдел, где нет женщин, и максимально загрузить общественной работой, чтобы ему некогда было заниматься глупостями… Поблагодарить администрацию гостиницы города Заусенска за своевременный сигнал и сообщить, что должные меры приняты.

– Не грусти, старик, – утешал Мишку Менделевич, – не всё коту масленица! Столько лет скрывался – надо ж когда-то и подзалететь. Ничего! Впредь будешь осторожней.

Менделевич помог Мишке с жильём. Он устроил его за городом, в маленьком домике у вдовы аптекаря, которая торговала арбузами.

Все Мишкины попытки вернуться в семью кончались неудачей: тесть и тёща не пускали его на порог. Переходящий дед уехал к следующим родственникам, претендующим на увеличение жилплощади. Жену к Мишке не подпускали, к телефону не звали. На улице поговорить тоже не удавалось: на работу её провожала тёща, а после работы тесть присылал за ней мотоцикл с коляской.

Зато в управлении Мишка стал заметной фигурой. Мужчины уважительно перемигивались у него за спиной, женщины смотрели на него с повышенным интересом.

Иногда к Мишке в комнату заходила вдова. Она покупала одежду в магазине «Богатырь». Её тело состояло из огромных шаров, казалось, что она проглотила, не разжёвывая, часть своих арбузов. Она плотоядно посматривала на своего жильца и, зная его репутацию, удивлялась, почему он медлит и не предпринимает агрессивных акций.

А Мишка маялся и тосковал. Хотя аптекарь умер уже лет пять назад, в доме всё ещё пахло валерьянкой – это спасало Мишку от сердечных приступов. Особенно, когда он смотрел на вдову.

Однажды после работы к нему подошёл Менделевич и заговорщически прошептал:

– Есть хата, отдельная, и хозяйка с подругой… Возраст бальзаковский, но выглядят, как две Софи Лорен. Нужен опытный напарник. Пойдём?

– Пойдём, – покорно согласился Мишка.