Иерусалим

За ним пошли многие. Всюду, выше и ниже по реке, в темноте осторожно продвигались вперёд франкские воины. Слева от короля, вдалеке какой-то воин взревел и бросился на реку, точно на врага, которого он мог одолеть силой. За ним тотчас последовали ещё человек десять. В сгущавшемся мраке разглядеть их было трудно. Они шлёпали по отмелям, взметая в лунных лучах фонтанчики воды. Сперва река казалась мелкой, едва по колено коням, и, увидя это, добрая половина франков с криком бросилась вслед заводилам. Потом, на полпути к дальнему берегу, передние рыцари соскользнули на глубину.

Ничего этого король не видел, он услышал только плеск, жуткое ржанье коней, но воины вокруг него закричали, а кое-кто принялся звать:

   — Сюда плывите, назад!

Другие же кричали:

   — Вперёд! Продолжайте плыть!

А потом раздался вопль общего разочарования.

Король вцепился в руку человека, стоявшего рядом, — это оказался Герман де Монтойя.

   — Что там? Они переправились?

Тамплиер зорко вгляделся в озарённый луной сумрак. Он был так спокоен, что это казалось безумием.

   — Посредине течение очень быстрое. Коней сносит. Те, что покрепче, выплывают.

   — Пусть держатся друг за друга, — сказал король, — и продолжают плыть. Там удобное место? — Голос его сорвался.

Прецептор пожал плечами.

   — Разве разберёшь в темноте? — Он заговорил громче: — Братья, ко мне! Образуем цепь. Раннульф!

   — Здесь я.

   — Можем мы переправиться в этом месте?

   — Так же, как в любом другом, и даже скорее.

Сперва король не увидел норманна; потом разглядел, что тот, пеший, стоит по другую сторону от Германа и стягивает с себя сюрко. Король снова взглянул на реку. Большинство рыцарей отступило, отказавшись от попытки переправиться; в этот миг протрубил рог — Бодуэн узнал рог Балана. Множество конных воинов развернулось и рысью пустилось вверх по берегу реки. Король повернулся к тамплиерам.

   — Где твоя лошадь? — спросил Герман.

   — Пала, — сквозь зубы ответил Раннульф. Теперь он стягивал с себя кольчугу. Другие тамплиеры молча ждали, полукругом стоя за ними. Их было мало, самое большее — дюжина. Король обвёл их взглядом.

Большая часть его войска покинула его, последовав за Баланом вдоль реки. Он глубоко вздохнул и бросил быстрый взгляд на бурную реку. Мужество его поколебалось; он подумал, не поехать ли и ему за Баланом.

Герман отдавал приказы, строя тамплиеров в шеренгу.

   — Что ты возишься с кольчугой, осёл? — сказал он, наклонившись к Раннульфу. — Брось, нам пора двигаться.

Полуобнажённый Раннульф затянул на талии пояс мечом.

   — Я не собираюсь плыть в кольчуге.

   — А я скорей утону, чем буду ходить без доспехов, как простолюдин. — Герман повернулся к королю: — Сир, езжай за мной. Пусть этот болван останется при тебе. Святой, смотри, чтобы король добрался до того берега.

   — Держись за моё стремя, Раннульф, — сказал король.

Рыцарь подошёл к нему. Герман де Монтойя крикнул, и остальные тамплиеры двинулись вперёд рысью, разбрызгивая неглубокую воду. Король, рядом с которым шёл Раннульф, ехал следом за Германом. Вода едва покрывала голени Бодуэнова коня, и он шёл легко. Шеренга тамплиеров двигалась слева, отгораживая короля от бешенства стремнины. По шлёпающему звуку копыт Бодуэн понимал, что река становится глубже. Он вцепился в повод и переднюю луку. Они уже одолели почти половину пути. Внезапное, как паника, желание, чтобы всё это поскорей кончилось, охватило Бодуэна; он ударил коня и погнал его к другому берегу.

Кто-то вскрикнул, вода лизнула плечи его коня, забилась и вспенилась вкруг колен короля, а Раннульф вцепился в гриву и поплыл.

Пальцы короля костенели, хватка слабела. Зрение изменяло ему, он видел то лишь струю водоворота, то лунный взблеск, то прядь конской гривы, то чью-то руку, резко вскинутую в воздух. Перед ним в лунном свете белел край сюрко Германа, и король сосредоточился на этом белом клочке, глядя лишь на то, что двигалось перед ним.

Его конь споткнулся и поплыл, глубоко погрузившись в воду. Внезапно Бодуэн потерял равновесие, пошатнулся, всплыл, подхваченный водой, — его попросту вымывало из седла. Впереди, в кипящей воде колыхалось белым пятном на лунном серебре сюрко Германа; на миг оно, казалось, выросло... а потом исчезло.

Король заморгал, пытаясь вновь разглядеть белый силуэт, — но воду рассекал лишь чёрный овал конской головы. Бодуэн ощутил головокружение. Повод выпал из леденеющих рук прокажённого короля.

Раннульф подхватил его. Свисая с конского бока, король погрузился в воду до подмышек, спиной он прижимался к груди Раннульфа, который руками вцепился в седло по обе стороны от юноши. Бодуэн шевелил ногами — без толку. Вода плескала ему в рот. Он перебросил правую руку через седло и стиснул онемевшими пальцами кожу дальнего стремени. Он ничего не видел, а слышал лишь рёв и плеск реки. Конь плыл. Наполовину повиснув на седле, король тоже плыл — между рыцарем и конём.

   — Помогите! — вдруг услышал он у самого уха. Бодуэн вслепую выбросил правую руку, накрепко вцепился пальцами в жёсткие волосы неведомого рыцаря.