Иерусалим: Один город, три религии

В отличие от Евсевия, Кирилл полагал, что человеческая ипостась Христа обладает самостоятельной религиозной ценностью. Он не видел необходимости принижать Иисуса-человека в угоду духовной сущности Слова. Поскольку воплотившись, Господь добровольно и навечно связал себя с родом человеческим, образ Иисуса-человека раскрывал непреходящее расположение Бога к людям. Тем самым не требовалось отвергать материальный мир – поистине, можно было прямо в нем искать Бога. И святые места в Иерусалиме (который Кирилл никогда не называл Элией) позволяли христианам почувствовать связь с божественной сферой. Прикосновение Бога сообщило этим местам чудесную силу, теперь они помогают христианам приблизиться к Богу, преодолевая пространство – а быть может, время, – отделяющее их от жизни Христа. Кирилл любил подчеркивать, что события, связанные со спасением, произошли «в сем городе, в котором теперь мы находимся» (Кирилл, Поучения 14:16). О чуде Пятидесятницы, которому было более трехсот лет, он говорил: «Дух сошел и у нас» (Кирилл, Поучения 16:26). Притрагиваясь к предметам, которые касались тела Иисуса, – кресту, камню гробницы, – просто стоя на той же самой земле, – христиане могли сквозь годы дотянуться до Христа, хотя его и не было в земном мире: используя выражение Кирилла, «другие только слышат, а мы и видим, и осязаем» (Кирилл, Поучения 13:22). Следуя в буквальном смысле по стопам Иисуса, шагая по камням, которых касалась его нога, паломники ощущали себя современниками давних событий. Конечно, присутствие Христа не ограничивалось каким-то одним определенным местом, и молитвы доходили до Бога из любого уголка земли, но паломничество к святым местам позволяло христианам побывать в пространстве, которое все еще хранило в себе Божественное Присутствие.

Иудеи переживали появление Нового Иерусалима очень болезненно. Возможно, какие-то зелоты пыталась помешать христианскому строительству на Святой земле – Иоанн Златоуст упоминает о некоем выступлении «мятежных иудеев» при Константине (Златоуст, Против иудеев 5:11). У евреев никак не укладывалось в голове, что христианство, которое они считали побочной и отступнической формой собственной религии, получило поддержку имперской власти. В свое время иудеи готовы были биться насмерть, чтобы воспрепятствовать строительству Элии Капитолины, но с тех пор им удавалось наладить хорошие отношения с некоторыми императорами, и до Константина еще не казалось невозможным, что римляне в один прекрасный день позволят им восстановить Храм. Но новые христианские постройки, возводившиеся в самом Иерусалиме и вокруг него, создавали ситуацию, в которой будущему императору, если бы он даже и пожелал, было бы крайне затруднительно вернуть Иерусалим еврейскому народу. Константин затеял проект подобного же строительства и в Галилее, где евреи составляли большинство населения; а в городах Сепфорисе, Тивериаде, Капернауме и Назарете развернулась миссионерская деятельность. Одни иудеи, видя это, впадали в отчаяние, другие уповали на приход Мессии (Avi-Yonah, 1976, pp. 160–173). Однако законоучители в основном продолжали проповедовать сдержанность, призывая народ вспомнить, какие беды и ужасы обрушивались на головы евреев в прошлом, когда они бунтовали против власти римлян. Вполне возможно, говорили раввины, что это странное увлечение христианством – всего лишь временная прихоть императора.

Однако положение евреев под властью христианских императоров ухудшалось. Сам Константин не вводил новых ограничений для иудеев, но после его смерти в 337 г. появились законы, запрещавшие евреям вступать в браки с христианами и владеть рабами. Первая мера была направлена на изоляцию евреев, вторая подрывала их хозяйственную деятельность. В 351 г. в Сепфорисе, Тивериаде и Лидде произошли бунты иудеев, но римляне быстро усмирили восставших. А в 355 г. император Констанций II издал эдикт, запрещавший христианам переходить в иудаизм. В этом эдикте впервые в истории римского законодательства в отношении евреев употреблялись такие определения, как «злобные», «гнусные», «нечестивые» (Avi-Yonah, 1976, p. 176). Иисус проповедовал религию любви и прощения, а его последователи, придя к власти, стали клеймить иудеев как врагов общества, оттеснять их на задворки жизни и превращать в таких же изгоев, какими сами христиане были на заре собственной истории.

Положение евреев выглядело безнадежным. Христиане присвоили их Писание, назвали себя новым Израилем, а теперь вознамерились отобрать у них и Святой город, развернув в нем строительство за счет имперской казны. В одном из полемических сочинений того времени, написанном в форме диалога, иудей спрашивает у своего оппонента-христианина: «Почему вы берете наше и делаете своим?» (Hayman, 1973, p. 67). Потом иудеям внезапно показалось, что еще не все потеряно. Констанций II в 361 г. умер, и новым императором стал его племянник Юлиан II, вошедший в историю под именем Юлиана Отступника.