Иерусалим: Один город, три религии

Погромы в арабских кварталах стали для израильской общественности глубоким потрясением. Не менее обескуражила Израиль та глубина ненависти и подозрительности арабов, которая проявилась в событиях 21 августа 1969 г. при пожаре в мечети Аль-Акса. Прожорливый огонь уничтожил знаменитую резную кафедру Нур ад-Дина, и языки пламени уже лизали поддерживающие потолок массивные деревянные балки. Сотни мусульман с воплями и причитаниями рванулись на Харам. Они порывались броситься в горящее здание, крича, что израильские пожарные якобы заливают огонь бензином. По всему городу прокатились стихийные арабские демонстрации, то и дело возникали стычки с полицией. Поскольку вызывающее поведение некоторых израильтян на Хараме было хорошо известно, арабы тут же решили, что поджигатель – сионист. На самом деле это оказался психически ненормальный турист-христианин из Австралии Денис Майкл Роган, веривший, что своими действиями приблизит час Второго пришествия. Потребовались многие месяцы, чтобы израильское правительство смогло, наконец, рассеять опасения мусульман и убедить их, что Роган – действительно всего лишь сумасшедший христианин, а не наймит евреев, и что евреи не помышляют об уничтожении святынь Харама.

Следующие четыре года в Иерусалиме стояла угрюмая тишина. Появились даже признаки того, что израильтяне и арабы потихоньку осваивают премудрость мирного сосуществования. В сентябре 1970 г., когда скончался Гамаль Абдель Насер, правительство разрешило иерусалимским арабам провести траурное шествие в память об этом заклятом враге Израиля. В четверг 1 октября 1970 г. все арабское население города в скорбном молчании чинно направилось на Харам. В соответствии с договоренностью, на улицах в тот час не было израильских полицейских, а арабы не несли и не вывешивали антиизраильских плакатов. И все же, вопреки надеждам части израильтян, палестинцы за эти мирные годы не сдались. Понимая, что их главное оружие – физическое присутствие в Иерусалиме, они избрали политику, получившую название сумуд

 – «стойкость»: пользуясь всеми социальными благами и экономическими преимуществами, с помощью которых правительство Израиля пытается обеспечить их лояльность, продолжать жить в городе и производить на свет детей. «Мы не дадим вам повода выкинуть нас отсюда, – озвучил эту политику один из палестинских лидеров. – Самим фактом своего пребывания здесь мы будем каждый день напоминать вам, что проблема Иерусалима должна быть разрешена» (Benvenisti, pp. 253–54.).

В октябре 1973 г. Египет и Сирия совершили внезапное нападение на Израиль в праздник Йом-Кипур. Последовавшая война Судного дня, конечно же, изменила настроение с обеих сторон. На сей раз арабские войска действовали гораздо более успешно, чем во время Шестидневной войны, и захваченной врасплох Армии обороны Израиля потребовалось несколько дней, чтобы остановить их наступление. Иерусалимские палестинцы воспрянули духом в надежде, что израильской оккупации аль-Кудса вскоре придет конец. Израильтяне, которым внезапно открылась вся полнота их изоляции на Ближнем Востоке, вновь стали опасаться за судьбу своей страны. Этот страх породил новую непримиримость, особенно у религиозных групп. Вскоре после окончания войны последователи раввина Кука-младшего основали религиозно-политическое движение «Гуш Эмуним» – «союз верных» (Sprinzak, pp. 47, 60–99, Aron). Их «роман» с израильским истеблишментом был окончен: в 1967 г. Всевышний послал евреям великолепную возможность, но вместо того, чтобы осваивать новые территории, игнорируя международное сообщество, израильское правительство только и делало, что старалось угодить гойим. Война Судного дня стала Божьей карой за бездействие и одновременно спасительным напоминанием. Светский сионизм, считали в «Гуш», мертв, на смену ему должен прийти сионизм освобождения и Торы. После войны Судного дня участники движения принялись основывать поселения на Оккупированных территориях, убежденные, что эта священная колонизация ускорит пришествие Мессии. Главным объектом внимания «Гуш» был, впрочем, не Иерусалим, а Хеврон. Еще раньше один из основателей движения, раввин Моше Левингер, умело направляя лоббистов, провел через правительство решение об основании в окрестностях Хеврона нового города, названного Кирьят-Арба. Теперь поселенцы Кирьят-Арбы стали добиваться увеличения времени, отведенного евреям для молитв в Пещере Патриархов, – по закону им выделялись там определенные часы. Но Левингер твердо вознамерился создать еврейскую базу и в самом Хевроне: он хотел посчитаться с арабами за погром 1929 г., когда была уничтожена еврейская община города. Вскоре место, где Авраам, по преданию, встретился лицом к лицу со своим Богом в человеческом обличье, стало ареной разгула насилия и средоточием самой убийственной ненависти во всем Израиле.