Игги Поп. Вскройся в кровь

Игги в своем недавно устоявшемся сценическом костюме (потертые «левиса», черные сапоги и серебристые перчатки по локоть) с первых же минут вступил в конфликт с аудиторией. Когда группа завела “Loose”, пригласив толпу насладиться «чудесной музыкой», многих шокировала рискованность текста – “I’ll stick it deep inside”. Пока Игги танцевал спиной к публике, сексуальное напряжение росло; как писала потом журналистка East Village Other Карин Берг: можно наслаждаться представлением, наблюдая лишь игру мускулов на спине вокалиста. Не все критики, однако, были так благосклонны. Журналист

Billboard с пивным брюхом, в костюме и очках, безучастно сидел напротив сцены; Игги подошел к нему, пощекотал под подбородком и уселся на колени, интимно положив голову на плечо. Через минуту он уже медленно тащил за ногу из публики какую-то девушку, потом схватил ее за голову, снова пустился в танец на столах, повисел на трубах под низким потолком, задним сальто соскочил со стола и запрыгнул обратно на сцену. Музыка то замолкала, то превращалась в сопровождение импровизированной мантры Игги: “I am you”. Атмосфера становилась то пугающей, то интенсивно-эротичной, и тут же скатывалась в фарс, когда Игги случайно разбил губу об микрофон и со смехом спел: “My pretty face is going to hell”.

Мнения публики разделились. Кому-то шумиха вокруг группы казалась отвратительной. Другие, как Берг, радовались, что она взрывает «тоску и скуку» белой Америки; Рита Редд и Джеки Кертис опубликовали в Gay Power

восхищенную беседу по поводу концерта и заключили: «Рока больше нет… Доказательство тому – выступление Игги». Галлуччи был под большим впечатлением от живого концерта, но когда на следующий день Хольцман позвонил спросить, будет ли он их продюсировать, отказался с типичным для рекорд-компаний клише: «Здорово играют, но записать на пленку невозможно».

Ответ Хольцмана был прост: «Давайте сделаем». Поскольку Галлуччи состоял в штате «Электры», это означало, что хочет он или нет, а делать будет. К счастью, «студжи», будучи фанатами телевидения, отнеслись к этому с энтузиазмом, так как видели Галлуччи с его группой Don and the Good Times в шоу Дика Кларка Where The Action Is. К марту, постепенно добавляя новые песни, они уже располагали материалом на целую пластинку. «И наконец, – говорит Джим, – в “The Armoury” в Джексоне [Мичиган] мы сыграли все эти песни. Пару вещей, правда, залажали, но в принципе все выстроилось».

Джим подошел к предстоящей записи с почти мессианским рвением, тем более что они как раз сыграли несколько мощнейших концертов. 26 марта в Цинциннати группа вписалась в мощный лайн-ап (Джо Кокер, Mountain и другие) и должна была выходить сразу после MC5. Детройтский музыкант и друг Каб Кода болтал с ними перед выходом и видел, как они нервничают, а потом – как вышли и «всех порвали». Тогда Игги впервые прыгнул в публику, был поднят и в буквальном смысле пошел по рукам.

Несколько дней провел с группой Дэйв Марш, который писал о них статью для журнала Creem

; драйв вокалиста показался ему поразительным. Иногда это была настоящая ментальная манипуляция: Игги оборачивал интервью против Марша и сам начинал задавать вопросы. Словесная стычка превратилась в целое представление, в котором Джим продемонстрировал гибкость ума и виртуозное умение общаться с людьми. Джим то становился отзывчивым и ранимым и в деталях рассказывал, как бессмысленна была его жизнь до встречи со «студжами», когда все «расцвело», то негодовал, клеймя тех, кто не понимает его дерзких амбиций. Марш был то растроган, то впечатлен, то полностью дезориентирован – по мере совместного потребления гашиша ощущения обострялись. Нет сомнений, что Игги отчасти мифологизировал свою историю, – «Но дело в том, что за все наши интервью я никогда не чувствовал, что он искажает факты, во всяком случае, это не имело значения, – отмечает Марш. – На каком-то уровне это всегда правда».

В марте 1970 года, когда Марш гостил в «Фан-хаусе», в орбиту Остерберга был втянут еще один анн-арборский музыкант. Это был Стив Маккей – самый востребованный саксофонист в городе. Он выступал с Биллом Кирхеном и Commander Cody, с Charging Rhinoceros of Soul Вивьен Шевитц, а еще у него был собственный авангардный дуэт Carnal Kitchen, где периодически играл бывший участник The Prime Movers и будущий «студж» Боб Шефф. Однажды, выступая на «Балу изящных искусств», он заметил в публике вокалиста The Stooges. Через несколько недель Джим пришел в “Discount Records”, где работал Маккей, и пригласил его на чашку кофе. «У него в голове уже был написан Fun House, он знал, где там нужен саксофон, и знал, что берет меня на запись в Лос-Анджелес, но я узнал об этом последним».

Маккей сыграл с ними один концерт и получил в обязательном порядке положенное прозвище: Стэн Сакс. В середине апреля Джим позвонил сказать, что через два дня они едут в Лос-Анджелес. Стив отложил экзамены в колледже, уверенный, что через пару недель вернется.