Игла

— Что случилось, где Саша? — истерично закричала она, приподнимая плачущую девочку с лавки. — Анфиска, скажи, немедленно мне скажи, почему ты плачешь, и что произошло с Сашей. Успокойся и говори, не томи, миленькая.

— Мамочка, миленькая, я не виновата, он обманул меня. Сам дал мне этот дурацкий фонарик и сказал, чтобы я бежала и мигала им. А я поверила ему, что так и надо, а он просто спасал меня. Он сразу знал, что такое случится, а я не знала. Он же совсем ничего не говорил, просто так сказал, что нужно помигать. Мамочка, совсем не нужно было, зачем так было говорить, я хотела остаться с ним.

Мама подхватила ребенка на колени, и теперь они вместе громко оплакивали потерю своего сына и брата. Было горько, больно, но такое случилось безвозвратно. Ничего уже обратно не вернешь, и сына спасти ничем нельзя. И вдруг мама, словно очнулась от этого гипноза и, сильно сжав за плечи Анфиску, приподняла над землей и задала ей ошеломляющий и ошарашивающий вопрос:

— Ты почему считаешь его погибшим? Ты видела, его уже вынесли из этого дома.

— Не знаю, — шепотом и испуганно ответила Анфиска. — Там так сильно взорвалось, посыпалось, а потом загорелось. Страшно было и ужасно. Все гремело и падало, где был Саша.

— А вдруг он не погиб, вдруг сумел выжить? С ним ведь был этот, как его имя?

— Войэр.

— Вот. Он мог помочь и подсказать, как спастись, а мы тут развылись. Анфиска, побежали искать.

И они, как подружки, схватившись за руки, побежали в сторону подъезда, где работали два больших крана, и много толпилось людей. Но им как-то удалось проскочить через эти людские кордоны и попасть в подъезд. Квартира, где Саша с Анфиской колдовали над ловушкой, находилась на третьем этаже, но лестничные марши просели и лежали неправдоподобно на боку. Вид трещин по дому и обломки кирпичей с обвисшими плитами поначалу привел их в отчаяние.

Но надежда не покидала, и они попробовали подняться по смертельно шатающимся маршам. Однако в это время в подъезд вошли какие-то люди и, громко накричав на них, выгнали из подъезда. Им хотелось кричать, ругаться, требовать, чтобы их выслушали, но вдруг Анфиска увидела возле соседнего подъезда, стоящего рядом с автокраном без шапки и пальто, но в порванном свитере Сашу.

— Мама, смотри! — еще не веря в чудо, показала Анфиска на Сашу, с трудом понимая увиденное.

— Сынок! — истерично закричала мама и подбежала к Саше, обессилено падая перед ним на колени.

Мама, молча, обнимала воскресшего сыночка, а Анфиска не могла стронуться с места, поскольку возвращение только что потерянного навсегда и навечно самого любимого братика, окончательно лишило ее сил и возможности двигаться. Радость оказалась сильней горя, отняв последнюю энергию, так нужную и желанную, чтобы мгновенно нестись, как на крыльях, к своему Саше.

— Мама? — и радостно, и удивленно спрашивал Саша, совершенно не понимая ее трагедии. — Ты как оказалась здесь? Ты же должна быть в Борисове у своей сестры. Ну, в том смысле, что не так рано вернуться. А где Анфиска?

— Ты зачем обманул меня? Не нужно было мигать этим глупым фонариком, — Анфиска нашла наконец-то в себе силы и на ватных ногах с трудом подошла к маме с Сашей, обхватив братика за ногу. — Обманщик, я тебе никогда такого не прощу, — сквозь слезы ругала Анфиска своего любимого братика, затем, ухватив его руку, прижала к мокрой щеке, без конца целуя и шепча ласковые слова.

А Саша поднял маму с колен с холодного снега и, обняв сразу двух своих девчонок, повел их домой.

— Мама, ты же обещала покормить нас ужином. Мы с Анфиской здорово проголодались, что съедим кошмарно много. Правда, сестричка. За такую работу можно и поесть.

— Сейчас, мои милые, я скоренько и накормлю вас, и напою, и вина вам обоим налью.

— Ребенка спаивать не позволю, — хитро подмигнул Саша Анфиске. — С нее и сока хватит.

— Я тоже буду вино, — надула губы Анфиска, но сама сияла от счастья и восторга, что ее семья цела и невредима. Теперь она уже никогда не поддастся на такие уловки, и ни за что не покинет своих настоящих и любимых членов семьи.

— Ладно, пару капель можно. В церквях даже младенцам предлагают святое вино, а мы уже из такого возраста давненько вышли. Нальем, можешь не переживать.

— Сашенька, — уже немного успокоившимся голосом спрашивала мама. — Неужели все получилось? Ты прости меня, но не доехала я до сестры. Потом позвоню и придумаю оправдание. Ждет, поди, до сих пор. Но это не столь важно. Не могла я ехать. Постояли немного возле въезда в Борисов, выждала время, и поехали домой. Сама еду и трясусь после твоих рассказов. Тяжело мне было поверить в их реальность, но и не верить я не могла. Ты же не мог просто так ради шутки устроить всю эту кутерьму. Вот и до последнего до боли в глазах всматривалась в горизонт, со страхом ожидая увидеть руины вместо Витебска.

— Значит, поверила, раз вернулась. Ну и хорошо, значит, вместе как-нибудь навестим тетю Катю.

— Обязательно. Я только сейчас поняла, что нельзя терять связь с родными. Все так ненадежно, что потеря секунды может разлучить родных навечно.