Игла

— Саша, — шепотом спросила Анфиска, когда Саша укрыл ее одеялом и погасил свет.

— Ну?

— А когда я вырасту, то мы с тобой поженимся? Ты не будешь раньше жениться?

— Я не хочу тебе заранее обещать, так как еще не знаю, да и лет ждать много придется. Тебе еще много подрасти нужно, а я к этому времени совсем состарюсь. Вот зачем тогда тебе нужен будет дряхлый старичок, когда твои женихи созреют?

— Нет, Саша, ты мне всегда нужен будешь. Я тебя буду любить, и ждать всю жизнь.

Саша поцеловал ребенка в щеку и, пожелав спокойной ночи, вернулся к Айке, которая стояла в дверном проеме спальни и слушала этот малолетний, как ей показалось, бред. Она смотрела на Сашу вытаращенными от удивления глазами.

— И ты все это всерьез? Вас сейчас слушала, как радиопередачу из психушки.

— Айка, ты о чем?

— Обо всем. И даже об обещании любить тебя всю жизнь. Это же надо такой малявке слова еще про любовь говорить. Не каждый взрослый сумеет. А вообще, Саша, не обращай на мои слова внимания. Это все от психа. Злюсь на себя, вот и срываюсь на вас. Завидки берут, глядя на тебя с Анфиской. Ты вот спасаешь совершенно чужого тебе ребенка от пьяных и злых родственников. И сразу, какую преданную любовь схлопотал. Она ведь искренне все говорила, от души, от сердца. И ты не выпендриваешься, не рисуешься. Еще не научился притворяться. А я вот ни себе самой, ни детям помочь не могу. Он совсем не злой, даже, когда пьяный в дымину. Как им объяснить, что папа плохой?

— Ты хочешь совета или сочувствия? — спросил Саша, присаживаясь рядом.

— Слушателя. Все равно, ничего предпринимать не стану. Так и будем жить с рогами и водкой. Я ему их наставлять и тихо плакать в подушку, страдая за потерянную молодость, а он помаленьку спиваться и пропадать. Ты же мне все равно сочувствовать не собираешься. Вон, Анфиску пожалел, пригрел, накормил, одел и надеждой в будущее обогрел. Она сразу и в любви призналась.

— Ребенку, Айка, очень нужна наша, взрослая любовь, — не согласился с нытьем Айки Саша. — А потом уже все остальное: и еда, и одежда. Но в первую очередь семейный уют. Чтобы ребенок вырос добрым и отзывчивым, так ему самому нужно испытать и услышать признания в любви. Ежедневно, чтобы не разувериться и сохранить в своем сознании, когда повзрослеет и захочет сам любить. Особенно девчонкам надо по нескольку раз в день признаваться в любви.

— Так и родил бы себе, раз такой любвеобильный к детям. Чего тянули с Райкой?

— Проблема у нее с такой способностью. В молодости перестаралась в заботах о своих радостях. Теперь навек себя лишила возможностей иметь детей.

— Ой, ужас! — искренне взволновалась Айка. — А я и духом не ведала про то.

— И, слава богу. Но только Анфиска вовсе и не первая встречная. Я не знаю, как это объяснить, но встречается у людей такой электрический разряд. Вот идут навстречу друг другу чужие незнакомые люди, а между ними как шандарахнет. И все. С этой минуты они уже связаны этой химической и физической силой между собой. Не разорвать. Вот такое и случилось между Анфиской и мной. А если хочешь позавидовать и получить такой же заряд, то разберись сначала в самой себе и поставь вопрос ребром перед мужем. Они, дети, любят его, пока маленькие, и он их может чем-то заинтересовать. Но очень скоро за постоянный свинский вид возненавидят всеми фибрами души. Но гораздо страшнее будет, если эта ненависть волной и тебя зацепит. Ты им такого папку подсунула, так и изволь нести ответственность совместно. И не удивляйся, когда все три сына начнут пить вместе с отцом. Тогда от всех разом побежишь.

— Какой ты нежный, Сашенька. Такие славные ужасы моего будущего нарисовал, что хоть сейчас иди в арык, да камнем вглубь. Все вы пьете много. Но мой хоть не дерется, не орет. А вокруг еще страшней много крат. Начну швыряться мужьями налево направо, так совсем одна останусь. Лучше будет?

— А я и не советовал тебе разбрасываться. Воспитанием займись. Но не грубостями, а нежными и ласковыми словами и деяниями. Со мной-то, сама добродетель.

— Да, приласкал. Теперь и сама не знаю, что делать. Хоть и от тебя беги. Но не в силах. Вот уедешь насовсем, тогда и займусь семейным перевоспитанием. Все равно пока некого, в командировке сидит. А от тебя сама отрываться не хочу.

— Вот и не жалуйся. Любите вы, бабы, свой блуд оправдывать трудностями собственного быта. Не желаете признаться в личном грехопадении.

12

П О Б Е Г Ч Е Р Е З Г А Л А К Т И К У

Войэр сидел пристегнутым в кресле в своей закрытой наглухо комнате. К станции пристыковался очередной корабль для выполнения мелких профилактических работ, дозаправки и дозагрузки продуктами обеспечения жизнедеятельности. До окончания ремонта и расстыковки гостей крепкие захваты не выпустят его из плена. Но он и не стремился к свободе, отчетливо осознавая бесполезность глупых попыток и их полную бессмысленность в их положении.