Игнатий Лойола

Оценив размер бедствия, Игнатий пошел к губернатору и добился издания закона, который бы запрещал покрывать голову женщинам, живущим во грехе. Разобравшись с блудницами, наш герой придумал еще одно нововведение: ежедневный полуденный колокольный звон. Он призывал всех слышащих его преклонить колени и дважды прочесть «Отче наш». Первый раз — ради раскаяния всех пребывающих в смертном грехе, а второй — за то, чтобы «нам самим не впасть в тяжкий грех ненароком». Позднее, опять же с помощью губернатора, Игнатий боролся с игорным бизнесом, организовав массовое публичное утопление игральных карт в водах Уролы. Вникнув глубже в жизнь родного города, неутомимый проповедник обнаружил множество неимущих, которые стеснялись просить милостыню. Он снова пошел в городской совет и добился появления в Аспейтии постоянно действующего фонда — так называемого «ящика для бедных».

Как Лойола ни стремился избежать визита в отчий дом, ему все же пришлось побывать там. Правда, уже не по настоятельному приглашению Мартина, но по отчаянной просьбе его жены, той самой богобоязненной Магдалены де Араос, которая стояла у истоков чудесного обращения нашего героя. Это она когда-то принесла раненому офицеру жития святых вместо рыцарских романов.

Сначала Магдалене также не удалось убедить своего упрямого деверя, но когда она решилась рассказать причину, Игнатий тут же согласился прийти и воскликнул: «Ах вот оно что! Да ради этого я пойду не только в Лойолу, но и куда угодно».

Речь шла о любовнице одного из родственников, живущего в замке. Эта женщина ходила туда через потайную дверь каждую ночь. И вот однажды она встретила на своем пути знаменитого проповедника.

— Что вам здесь нужно? — спросил он со всей своей убедительностью. Женщина, растерявшись, рассказала все как есть.

— Сегодня вы не будете грешить, — тихо, стараясь не поднимать шума, сказал Лойола. Потом взял ее за локоть, отвел в пустую комнату, приготовленную Магдаленой, и запер дверь на ключ изнутри. — Вы так сильно любите его, что даже не боитесь нанести оскорбление Господу?

— Да! Я люблю его! — Она беззвучно заплакала.

…Мы не знаем, как на самом деле происходил их разговор. После встречи с Лойолой она больше не грешила. Неизвестно также, как сильно в тот момент пришлось бороться с искушением самому Игнатию. Молодая красивая женщина находилась в его власти всю ночь. Она не могла закричать, скрывая свое присутствие в замке, а он имел бешеный темперамент и всего 44 года от роду…

Сам Лойола упомянул об этом эпизоде лишь один раз, долгие годы спустя, в беседе со священником Педро де Табларесом. Кандидо де Далмасес описывает эту беседу так: «Когда он сказал: «Я отвел ее в свою комнату», Табларес заметил: «Я бы этого не сделал». Отец же ответил: «Я сделал это, потому что знал, что смогу». Как будто сожалея о сказанном, Игнатий закончил словами: «Да простит вас Бог за то, что вы заставили меня рассказать то, о чем я не хотел рассказывать».

Одержимый целью заместить в памяти соотечественников свои дурные поступки, совершенные в юности, благочестивыми, Игнатий не знал устали. Ему даже удалось примирить давних врагов — приходскую церковь Аспейтии и женский монастырь Непорочного Зачатия, два учреждения, расположенные фактически на одной территории, в ста шагах друг от друга. Основали монастырь кузина Лойолы Мария Лопес де Эмпаран с подругой. Церковь же считалась частью родового имения испанской короны. Неудивительно, что сестры постоянно подвергались притеснению по поводу права их монастыря служить мессы, читать проповеди, отправлять погребальные службы и другие обряды. Настоящий скандал разгорелся на похоронах известного музыканта, королевского капельмейстера Хуана де Анчьеты. Он всячески покровительствовал этим монахиням и завещал похоронить его на территории монастыря, но приходские священники, буквально силой отняв тело музыканта, похоронили его сами. Шум дошел до Римской курии, и сестры оказались в состоянии войны не только со всем городом, но и конкретно с семьей брата Игнатия, поскольку род покойного Анчьеты традиционно враждовал с родом Лойола.

Нашему герою удалось заставить врагов подписать документ о примирении. По словам Кандидо де Далмасеса, «первым свидетелем, подписавшим документ, был «Ynigo».

Итак, за три месяца он успел сделать фантастически много. Только дела, ради которого он ездил на родину, совершить ему не удалось. Здоровье Лойола не поправил. Поначалу в Аспейтии он чувствовал себя превосходно, но чем дальше, тем ему становилось хуже. Привычным усилием воли он заставил себя собраться и поехал развозить письма родственникам своих товарищей, как обещал.