Игнатий Лойола

Для издания документа, подтверждающего официальное признание нового ордена, материалы передали папскому писцу, кардиналу Джироламо Гинуччи. При этом папа не уточнил, какой документ нужно издать: буллу или бреве. Гинуччи, будучи ужасным буквоедом, решил, что дело слишком важно для бреве (в переводе с латыни — короткий) и непременно требует буллы (более важного документа). А раз так, то его нужно повторно разобрать в папской канцелярии, которой заведовал тот же Гинуччи. Начав вникать в «Уложения», въедливый кардинал нашел много неправильного, но более всего ему не понравилось главное: прямое подчинение папе. Он назвал этот пункт излишним, ведь все верующие, а тем более монахи и так обязывались сохранять послушание верховному первосвященнику.

Папа римский, не зная, как обойти дотошную принципиальность своего подчиненного, отдал дело другому кардиналу — Бартоломео Гвидиччони. Но тот выступил неожиданно резко: орденов и так слишком много, совершенно незачем создавать еще один. Возражая, кардинал сослался на предписания IV Латеранского (1215) и II Лионского (1274) соборов. Там действительно говорилось, что все институты монашествующих следует свести к четырем древним орденам: бенедиктинцев, цистерцианцев, францисканцев и доминиканцев.

Самое время было бы пасть духом. Вместо этого Лойола повторил проверенную тактику: снова разослал множество писем с просьбой о помощи во все города, где работали иезуиты. Параллельно он с товарищами дал обет отслужить три тысячи месс в честь Пресвятой Троицы, если удача вернется к ним. Шквал положительных отзывов впечатлил недружественных кардиналов. Гвидиччони, припертый к стене, дал согласие на создание нового ордена. Правда, с одним условием: ограничить число людей, допускаемых к принесению обетов, шестьюдесятью лицами.

Но эта небольшая поправка уже не могла помешать рождению ордена. 27 сентября 1540 года вышла долгожданная папская булла. Она называлась Regimini militantis Ecclesiae и самым официальным и торжественным образом утверждала основание Общества Иисуса.

Глава двадцать пятая

ПСЫ ГОСПОДНИ

До своего официального признания община Лойолы жила без настоятеля. Руководящие функции исполняли все по очереди, каждый — в течение недели. Но став орденом, община неминуемо бы увеличилась, да и сам новый статус предполагал постоянного руководителя. Во время Великого поста 1541 года они начали проводить выборы.

Процедура эта кажется формальностью. Лойола находился вне конкуренции и по соответствию этой должности, и по справедливости. Однако он сам считал по-другому. У него опять началась мучительная борьба с собой, как в Манресе, когда он по нескольку раз исповедовался в одних и тех же грехах. Наш герой порядком помотал нервы своим соратникам, когда снова и снова отказывался становиться во главе ордена, несмотря на единогласный выбор остальных. Со всей убедительностью он объяснял «общникам», что «из-за множества своих дурных привычек, прежних и нынешних, а также из-за множества грехов и других ошибок и недостатков» недостоин руководить ими.

Можно представить себе их чувства! Наконец-то мечта осуществилась, но дальше пути нет. Легендарное баскское упрямство Игнатия переломить не удалось бы никому, но и взять на себя руководство в его присутствии тоже никто бы из них не решился.

Как и тогда, спас положение духовник Лойолы. Он велел Игнатию принять свое избрание, так как отказ в данном случае означал бы сопротивление Святому Духу. Упрямец согласился, но попросил исповедника изложить свое мнение в письменном виде и отправить «общникам». Наверное, таким образом он пытался абстрагироваться от своей амбициозности. Как говорил герой в известном фильме «Покровские ворота»: «Заметьте, не я это предложил!»

А не похожим ли образом вел себя папа Павел III, когда утверждал Общество Иисуса? Будучи сильно заинтересованным в его существовании, понтифик «полностью зависел» от решения своих подчиненных и не мог справиться с противодействием кардиналов, а дожидался их добровольного согласия.

Здесь мы вплотную подходим к важнейшему вопросу. Иезуиты крайне нуждались в поддержке папы, без его личного участия они бы никогда не пробились через церковную бюрократическую машину, тем более с такими необычными особенностями своего ордена. Но ведь заинтересованность, бесспорно, была взаимной. По преданию, прочитав набросок устава будущего ордена, Павел III воскликнул: «Это перст Божий!» А чем могла так пригодиться ему небольшая группка людей, ведущих довольно странный образ жизни?