Иголка в стоге сена

— Я на стороне справедливости, — развел руками Сапега. — Если Бутурлин виновен в смерти Корибута, пусть отвечает по всей строгости наших законов.

Но если он невиновен, бессмысленно его казнить и портить отношения с Москвой, оставляя на воле истинного виновника гибели Князя.

Знаешь, Воевода, что больше всего удивляет меня в сем деле? Твое отношение к нему. Сколько бы ни было улик против Командора, ты закрываешь на них глаза, видя во всем лишь происки боярина. Вначале мне казалось, что виной тому твоя неприязнь к Московской Державе.

Но Тевтонский Орден тебе тоже не за что любить. Ведь тебе с ним пришлось воевать не меньше, чем с московитами. Значит, у тебя иная причина для ненависти к Бутурлину. Не желаешь поведать мне о ней?

Кшиштоф засопел, как кузнечный мех, и Сапега убедился в правильности своей догадки.

— Не хочешь — не говори! — грустно вздохнул он, видя, что Воевода не намерен делиться с ним сокровенным. — Но подумай над моими словами на досуге. В них есть здравый смысл!

Отвесив вежливый поклон, он зашагал прочь, оставив Кшиштофа наедине с раздумьями. Никогда еще Владыке Самбора не было так мерзко на душе.

ГЛАВА № 60

Великий Князь Иван нервно расхаживал по отведенной ему палате Самборского замка. К новостям последних дней прибавилась еще одна, отнюдь не радовавшая Государя Московии.

Мало того, что Ян Альбрехт изначально не благоволил к Бутурлину, так и сам боярин собирался подлить масла в огонь своей неуместной любовью к дочери Корибута!

Хуже всего было то, что о чувстве Дмитрия к княжне Иван узнал лишь сейчас. И рассказ Воротынского о вспыхнувшей между ними страсти прозвучал для Князя громом с ясного неба.

В том, что Король откажет притязающему на руку девушки Бутурлину, Князь не сомневался. Единственное, чего боярин мог добиться своими домогательствами, — это рассердить Польского Властелина.

Сейчас, когда отношения между державами были предельно обострены, Иван мнил подобные действия непростительной глупостью. Нужно было пресечь разговоры о сватовстве боярина к Эвелине, прежде чем они дойдут до Яна Альбрехта, и Князь велел без промедления вызвать Дмитрия в свои покои.

__________________________

За время пребывания в Самборском замке Газда ни на миг не забывал слова старого Тура о том, что миролюбию ляшеской шляхты нельзя доверять. Но сегодня казак убедился, что знать Московии едва ли в чем-то лучше польской знати.

Проснувшись поутру, он кликнул Бутурлина, но того не оказалось в светелке. Похоже, Дмитрий вышел куда-то по делам. Без причины Газда бы не стал покидать отведенное им с боярином помещение, рискуя быть втянутым в ссору с самборской стражей.

Однако, на улицу его выгнала нужда. В светлице закончились запасы питьевой воды, и пополнить их можно было лишь из замкового колодца.

Подхватив бадью здоровой рукой, Газда сошел по ступеням к колодцу в глубине двора, набрал воды и двинулся в обратный путь. До горницы ему удалось дойти без приключений, но опасность подстерегла казака у самых дверей.

— Эй, ты! — раздался за спиной у Газды грубый окрик. — Немедля сыщи своего господина! Его кличет Великий Князь!

Обернувшись на голос, Газда увидел рослого, плечистого бородача в пунцовом кафтане московского покроя. К поясу его была привязана сабля, на правой руке висела плеть.

Серые глаза московита презрительно взирали на казака из-под насупленных бровей.

Газда вспомнил, где впервые встретился с обладателем этих глаз. Им был Воротынский, один из бояр, сопровождавших Великого Князя при его въезде в замок.

Судя по тому, что боярин тогда ехал по правую руку от своего Государя, при Московском Дворе он занимал весьма высокую должность. Однако Газду сие мало заботило.

— Оглох, что ли?! — грозно нахмурился Воротынский. — Быстро покличь хозяина!

— У меня нет хозяев, — ответил казак, ставя бадью на землю.

— Как это нет? — светлые брови московита изумленно поползли вверх. — Кто же тебе тогда боярин Бутурлин?

— Друг мой, побратим, — пожал плечами Газда, — боевой товарищ…

— Разум потерял, холоп?! — вышел из себя Воротынский. — Виданное ли дело, чтобы именитый боярин братался с такой безродной тварью, как ты!!!

— Я тебе не холоп, — с трудом сдержал праведный гнев Газда, — а что до моего рода, то все в нем были вольными людьми и на оскорбления отвечали не кулаком, так саблей!

— На кого зубы скалишь, пес?! — криво усмехнулся, поигрывая плетью, Воротынский. — Бутурлин не научил тебя уму-разуму, так я поучу! Землю жрать будешь!

— А ты попробуй накормить меня! — процедил сквозь зубы казак. — Сделай милость!..

Рука Газды по-привычке потянулась к левому бедру, но не нашла сабельного крыжа. Зато московит обнажил свою саблю.

«Эх, была-не была! — пронеслась в голове у Газды. — Увернуться бы от клинка да попасть москалю сапогом в рожу, а там — помогай, Господь!»

— Что здесь творится? — раздался рядом голос Бутурлина. — Чего это ты, боярин Михайло, на моих людей саблей машешь?

С утра Дмитрий ходил на конюшню, чтобы поухаживать за своим жеребцом, и, возвратившись, едва не стал свидетелем драки.