Иголка в стоге сена

Но времени предаваться скорби со своим родичем у пана Кшиштофа не было. Найденная на заставе подкова не прояснила обстоятельств гибели Корибута, напротив — породила новые вопросы, на которые Радзивилл не мог найти ответы.

Дать их могли лишь Волкич и Бутурлин, посему посланец Короля отдал Воеводе наказ любой ценой изловить обоих и доставить в Самбор. Уезжая в Краков, магнат также сообщил, что через три дня в замок приедет сам Король, желающий лично присутствовать при разборе дела Бутурлина.

Воеводе сие известие не прибавило, радости. Времени до приезда монарха в обрез, а беглецы до сих пор не пойманы. А теперь еще и неприятная история с немецкой подковой!..

Пока Флориан не доставил в Самбор свою находку, Воевода был уверен в том, что рассказ Бутурлина об иноземце, гостившем на лесной заставе, — уловка, призванная запутать следствие и отвести подозрения в убийстве Корибута от Москвы. А поскольку он считал, что Бутурлин и Волкич действуют заодно, то направлял большую часть дозоров к Московской границе.

Однако, подкова, найденная Флорианом, говорила о том, что Бутурлин не лгал. Похоже, Волкич действительно отчитывался в своих черных делах перед тевтонцем, тайно посещавшим его заставу. Но если тать служит Ордену, то ему нет смысла бежать в Московию. Он побежит к своим покровителям, в Ливонию или в Пруссию.

До Пруссии путь неблизкий и проходит по открытым местам, зато до Ливонии — рукой подать, да и леса к ее границе вплотную подступают. Значит, там и нужно стеречь вражьего сына!

Ранним утром он облачился в боевые доспехи, вскочил на коня и во главе конной полусотни поспешил к Ливонской границе.

Флориан всей душой хотел выступить в поход вместе с дядей, но Кшиштоф припас для племянника совсем иное поручение. Не слишком ревностный по хозяйственной части, Каштелян и раньше не раз переваливал на молодого шляхтича заботы по обеспечению замка продовольствием и фуражом.

Теперь же Флориану предстояло подготовить крепость к приезду августейшей особы.

Впервые за всю жизнь юноша попытался воспротивиться воле дяди, но тот был непреклонен. Он просто не хотел слушать племянника! Посему Флориану ничего не оставалось, как смириться с судьбой и со всем присущим ему старанием взяться за порученную работу.

Дел, и впрямь было, невпроворот. Нужно было собрать в замке многочисленную дворню, дать поручение каждому повару, конюху, всем горничным, зеленщицам и кухаркам.

Загонщиков скота он отрядил в ближайшую деревню за гуртом свиней, коим предстояло обратиться в пищу королевской свиты, мясникам же, созвав их из предместий, в замок, велел точить разделочные ножи и топоры.

Когда работа закипела и Флориан убедился, что все идет, как должно, он позволил себе передохнуть и вновь задуматься о превратностях судьбы, вбившей клин между ним и княжной.

В тот миг, когда тоска по несбывшейся мечте вновь охватила душу молодого воина, за крепостной стеной прозвучал звонкий и требовательный трубный глас.

Вздрогнув от неожиданности, Флориан отрешился от скорби и поспешил на крепостную стену, чтобы воочию увидеть трубящего.

Сомнения быть не могло: так мог звучать лишь посольский горн. Выглянув из-за крепостного парапета, Флориан понял, что не ошибся.

Внизу, под стенами крепости, стоял небольшой, но хорошо вооруженный отряд в русских доспехах, сопровождаемый десятком кременецких конных ратников во главе с каштеляном Прибыславом.

Юный знаменосец отряда сжимал в руках древко ярко-алого московского стяга, украшенного изображением Георгия-Победоносца.

— Кто будете? — спросил новоприбывших Флориан, стараясь придать голосу как можно больше суровости.

— Посланник Великого Князя Ивана! — зычно ответил осанистый, рослый витязь, возглавляющий процессию. — Старший боярин Михайло Воротынский!

— Это так! — подтвердил его слова, выступая вперед, суровый седоусый Прибыслав. — Мы встретили боярина у заставы, где погиб Князь Корибут. Я видел вверительную грамоту посланника и на ней печать Московского Государя!

— Ну что, пустишь нас в крепость или как? — вопросил Флориана Воротынский, озирая его насмешливо — холодным взглядом серых глаз.

Большая часть стражников, не считая тех, что взял с собой Кшиштоф, в это время была разбросана вдоль восточной границы Воеводства. В замке оставалось не более десятка солдат, способных сражаться, если не считать мясников с их ножами и прочую челядь.

Флориану не улыбалось впускать в крепость вооруженную ораву из тридцати человек, но видя, что за гостей ручается верный, испытанный шляхтич Прибыслав, он все же велел отворить ворота.

Московиты неспешной поступью въехали в замковый двор, сопровождаемые конниками Прибыслава. Стройности, с которой выступал их отряд, могли позавидовать даже вышколенные Воеводой Самборские жолнежи, и, глядя на их слитное движение, Флориан невольно проникся уважением к восточным соседям.

Войдя в крепость, они выстроились широким полукругом вдоль стен: посреди строя — Воротынский в сверкающих на солнце бахтерцах, позади — знаменосец с развернутым московским стягом.