Игра без правил: Игра без правил. Контрфевраль. Последний рывок

Керосинка освещает неярким светом землянку, выделенную, по легенде, для «нового пополнения», которое изображают Остапец и его пятерка, посланные найти лазейку в немецкой обороне. Ради такого дела пришлось всем поснимать свои кресты, медали и вензеля с погон, а первому составу еще и переодеться из казаков в пехтуру. Даже я, с особого разрешения, естественно, временно разжаловал себя из капитанов в штабсы и стал офицером оперативного отдела, приехавшим с проверкой. С подачи главнокомандующего такие рейды на фронтах стали обыденностью. Отслеживалось в основном оборудование окопов и прочей фортификации согласно всем последним веяниям военной мысли, благо после Барановичской операции аж целая комиссия из Ставки ездила осматривать германскую оборону. И сделала достаточно правильные выводы. Так что теперь не редкостью были сумбурно-внезапные визиты полковых и батальонных командиров в роты после недоуменных звонков дивизионного начальства, которое в свою очередь было хорошо «взбодрено» вышестоящим на основании докладов оперативников корпусных и армейских штабов.

– …в общем, командир, в трёх местах побывали – дохлый номер. – Иваныч прихлебывает чай из кружки, затем неторопливо продолжает: – А здесь, кажись, можно попытаться. Надо только с человеком одним потолковать правильно.

Раз он говорит, что существует возможность, значит, шансы есть. Следуя примеру остальных, тоже делаю глоток круто заваренного чайку, затем интересуюсь:

– И что за человек? Кто таков?

– Унтер тут есть один, четвёртым взводом командует. Фамилия – Куцевич.

– И что с ним не так?

– Во взводе куча разных германских побрякушек. У самого Куцевича прибор для бритья, бритва простенькая, но новая. А так, фонарик, зажигалки, ложки с вилками, еще какая мелочь. Где взяли – не говорят, отбрехиваются, мол, трофеи.

– Так, Глеб, смотайся к этому сказочнику и скажи, что прапорщик Остапец его на чай и разговор зовёт, – отсылаю одного из «призраков» в качестве вестового и, пока он бегает, стараюсь разузнать общую обстановку. – Кстати, как вас тут приняли? Проблем не было?

– У нас – нет, – один из диверсов, улыбаясь, присоединяется к разговору. – Хотя приходили тут вчерась… борзые. Типа раз новенькие, проставиться не мешало бы перед старенькими. Мол, полфунта махорки с вас да фунт сахару.

– И?.. – У меня возникает чисто гипотетический интерес – в приютившей нас роте уже появились небоевые потери или нет?

– Договорились, что завтра утром принесут. Типа как извинение за беспокойство. – Боец изображает самую довольную из своих улыбок.

– Денис Анатолич, Тимоха вон вдвоём с Глебом этими придурками минут пять по окопу в футбол играли. Пока не притомились маленько, – кивая на только что говорившего, добродушно усмехается Остапец. – Обошлось без крови, даже зубы никому не выбили. Так, по паре синяков каждому, но это – не в счет.

– Понятно… А что – ротный, как он тебе глянулся? А то мне к нему еще с инспекцией идти.

– Да вроде нормальный, дело требует, но без закидонов всяких… Любит словечки разные, прям как наш батальонный командир. Типа здесь вам – не тут и потому что это не оттого. – Иваныч прикалывается, пользуясь случаем. – Но до вашего высокоблагородия ему еще далековато будет…

Скрипит, открываясь, дверь в блиндаж, и беседа прерывается с появлением гостя, того самого унтера:

– Дозвольте, вашбродь… – немного развязный тон меняется, когда он замечает еще одного офицера и, как-то странно глянув на меня, рапортует уже вполне официально: – Унтер-офицер Куцевич…

– Присаживайся, унтер-офицер, гостем будешь. Разговор к тебе есть… Чаю хочешь?

Тимоха наливает не успевшую еще остыть заварку в чистую кружку и придвигает к унтеру.

– Благодарствую, ваше благородие… – Куцевич делает из вежливости пару глотков и вопросительно смотрит на нас.

– А позвали мы тебя вот зачем… – правильно поняв его поведение, перехожу к сути дела: – Не расскажешь, откуда у тебя и твоих солдат интересные вещички? Только, чтобы не тратить время, сразу прошу – честно. Про трофеи можешь даже и не начинать – не верю.

Куцевич со вздохом отставляет в сторону кружку, молчит какое-то время, видно, перебирая варианты, затем поднимает взгляд на меня:

– Ваше благородие… Как на духу всё обскажу… Тока дайте слово, что – никому…

– Слово офицера, что всё, сказанное здесь, наружу не выйдет. Этого достаточно?

– Точно так, ваше благородие… Я ж вас знаю… Иначе б и разговору не было… С годик назад вы у нас были, лопатки брали… Ну, штоб своего выручить…

Стоп!.. Это когда Оладьин своего первого языка брал?.. Нам тогда пришлось Митяя отбивать…

– Это ты с Пашкиным тогда был? Всё жаловались, что ни винтовок, ни патронов нет?

– Точно так… Прокопыч, виноват, ефрейтор Пашкин сказал, што вас солдаты «Бешеным» окрестили… А щас такие сказки говорят… И про княжну, и про Барановичи, и ешо про многое…

– Ладно, про сказки мы потом поговорим, ты нам лучше скажи, откуда всё это богатство у тебя.