Игра Бродяг

Отец сжал ее руку (девочке было больно, но она ничего не сказала; она как будто онемела), и они вышли из дома. Мать смотрела им вслед — думала ли она о том, как будет сожалеть о содеянном, или же о том, что скоро избавится от лишнего рта?

Девочка едва перебирала ногами и остановилась бы совсем, если бы отец не тащил ее за руку. На длинной улице они увидели лишь двух собак. Те только подняли головы посмотреть на них. При отце собаки не посмели ее облаять.

Девочка все молчала.

— Почему ты такая грустная? — спросил отец. — У тебя что-то болит? Голова? Ногу натерла?

Девочка угрюмо мотнула головой. Нет.

— Мы пойдем погулять в лесу. Ты всегда хотела увидеть лес, — отец был готов говорить что угодно, лишь бы между ними не было так тихо. Считать листья на деревьях.

Солнце медленно поднималось. Тяжелый, истекающим красным огнем шар. Они вышли из деревни. Отец все еще говорил что-то. Девочка ненавидела каждое его слово. Они прошли мимо дерева. Впереди был маленький овражек.

— Папа, — сказала она, — ты собираешься убить меня?

Он дернулся и отпустил ее руку.

— Нет, конечно, нет, — пробормотал он. — Почему ты подумала такое?

Затем девочка увидела в его глазах опасение: «Она же может убежать». Он снова уцепил ее за руку, на этот раз крепче.

Но девочка не стала бы убегать, так же, как Лиса не стала.

— Мы перейдем реку и там, за рекой, будет лес. Только перейдем реку.

Далее молчали оба. Девочке было уже все равно, как оно закончится, лишь бы закончилось поскорее. Они остановились на мосту, над рекой, которая в то время показалась ей огромной и дикой. Было неприятно стоять на узком мостике, раскачивающемся, вздрагивающем, готовым в любой момент рухнуть, как вся ее жизнь.

«Чего мы ждем?» Она посмотрела на отца, почувствовав его пристальный взгляд.

Ветер шевелил их волосы. Его — светлые, ее — черные как уголь. Как будто родства нет и никогда не было.

— Сначала я намеревался просто увести тебя, — сказал отец. — Так далеко, чтобы ты не нашла дорогу обратно. Но я не могу оставить тебя одну в этом ужасном мире.

Она должна была почувствовать радость, но не почувствовала. Отец шагнул к ней. Она попятилась. Мост покачнулся, напомнив, что позади — только вода. Тогда ей стало по-настоящему страшно.

— Не могу оставить тебя…

Ее рот открылся, чтобы закричать, но в следующий миг в него хлынула речная вода. Она захлебнулась и закашлялась, пытаясь подняться к поверхности. Не умея плавать, она барахталась, выныривала, снова уходила под воду и опять поднималась к поверхности, жадно глотая воздух. Но ее силы иссякали очень быстро.

Ее отец сверху наблюдал за ней сквозь мутные линзы речной воды и слёз. Он не мог уйти, не убедившись прежде, что она не осталась.

Когда девочка исчезла под водой и на этот раз не появилась, он выждал еще некоторое время. А потом, шаркая ногами, поплелся обратно к дому.

***

Это был крошечный островок, заросший камышом. Она сидела на мягкой размокшей земле, прижав к груди колени и сгорбившись. Ее кожа посинела от холода, мокрые волосы походили на водоросли. Она была такой маленькой и все же недостаточно маленькой. Лучше б ей вовсе исчезнуть. На небе еще мерцала последняя огненная полоса.

Она сидела, дрожала, не плакала, не знала, как ей пересечь эту воду и добраться до берега, не помнила ничего из того, что с ней случилось, не помнила своего имени. Эхо.

Глава 19. Растерянные сны

Вокруг была река. Она потерялась в ней и в своих воспоминаниях, и воде растворялись крупицы горькой соли из ее слез. Вогт спас ее в очередной раз. Эхо успокоилась, едва почувствовав его руки. Он поднял ее из воды и вытащил на берег.

Эхо плакала навзрыд. Вогтоус положил ее вниз лицом на траву, приподнял за плечи и встряхнул. Изо рта у нее вылилась целая река. Вогт обнял ее и прижал к себе, согревая.

— Тихо, — сказал он. — Тихо. Прошло.

Эхо чувствовала себя так, как будто горе никогда не отпустит ее. Не исчезнет, останется навсегда, подобно шрамам на коже. Вокруг нее было темно, словно она еще оставалась под водой, но теперь, когда она ощущала тепло кожи Вогта, светлело.

— Дурные воспоминания — как тучи. Порой заслоняют свет весь день, но однажды все равно уйдут, — сказал Вогт. — А я никогда не уйду. Я навсегда останусь с тобой.

«И ты никогда не столкнешь меня в воду, — подумала Эхо. — Как сделал мой отец…»

Вогт подслушал ее мысли.

— Он пытался избавить тебя от страданий.

— И заставил меня страдать! — выкрикнула Эхо, закрыв лицо руками.

— И все же он не хотел причинять тебе зло. Им управляла жалость.

— Будь проклята его жалость! — с горечью сказала Эхо. — Он не имел права убивать меня!

— Не имел, — согласился Вогт. — Он был в отчаянье, видел вокруг себя только плохое, хотел спасти тебя от мрачной действительности. Но в мире существуют не только плохие вещи. И, столкнув тебя в воду, он чуть было не лишил тебя шанса на что-то хорошее.

— Я всегда буду ненавидеть его за то, что он сделал. И мать… она все это затеяла!