Игра Дракона или Конан в Вестеросе

На берегу горел круг из костров и в центре его восседали двое: старый черный колдун, увешанный амулетами и исполин-варвар, с голубыми глазами и черными волосами. Третий лежал на песке: уродливый человек с перепончатыми руками и рыбьими чертами лица. Из недвижной груди все еще торчала стрела и в глазах не было и проблеска жизни, но серые губы все еще шевелились, говоря то, что от него хотел услышать Н'кона.

— Ладно, брось эту падаль, — махнул рукой Конан, — видно, что он больше ничего не скажет.

Колдун пожал плечами и прошептал заклинание. Труп дернулся последний раз и затих: мертвый теперь уже окончательно. Киммериец медленно поднялся на ноги, ненавидящим взглядом окидывая океан. Где-то там, в бескрайних пучинах, пребывал его последний шанс на возвращение короны Аквилонии: шанс, похоже, упущенный им безвозвратно. Глубокая черная тоска стиснула его сердце, при мысли, что все его потери, сражения и надежды окончились столь бесславно.

С трудом он заставил себя выйти из круга костров, направляясь к рокотавшему неподалеку океану. Оттуда уже раздавалось негромкое гортанное пение и рокот там-тамов: большинству черных пиратов удалось уйти с Острова Жаб. Сейчас они праздновали свое спасение, а заодно чествовали Даррена Пайка: под утро пиратский капитан все же не вытерпел, приказав своим людям причалить к острову, как раз тогда, когда поклонники Бога-Жабы, нагнали беглецов отрезав им путь к лодкам. Пираты отогнали островитян стрелами и погрузили на борт оставшихся негров и Лиссу — именно ради ее спасения, бастард с Железных Островов, рискнул нарушить запрет и двинуться на помощь нежданным союзникам.

Вот и он — сидит возле костра с кружкой пива в одной руке и жареной бычьей ляжкой — в другой, в окружении белокожей Лиссы и черной Йененги.

— О, Конан! — пират подскочил, слегка пошатываясь, — садись рядом, выпей.

— Разве что с горя, — усмехнулся киммериец, присаживаясь у костра, — хотя тебе, конечно, есть с чего радоваться. Все же, я привез тебе несколько безделушек.

— Весьма ценных безделушек, — рассмеялся Пайк, — не волнуйся, я дам твою долю.

— Оставь себе, — равнодушно произнес Конан, — я потерял много большее, чем пара камешков.

— Слушай, Конан, — пират склонился ближе к уху Конана, — ты славный воин, да и твои люди отменные рубаки. Раз уж тебе пока не удается вернуть свое королевство — может поможешь кое-кому удержать чужое?

— О чем ты? — без особого интереса спросил Конан, принимая из рук Лиссы чашу с вином.

— После нападения на остров Жабы меня не примут на островах Василиска, — зашептал Даррен, — да и провались они в Бездну. На Западе затевается славная заваруха: Эурон Грейджой одел корону из плавника и объявил себя королем Железных Островов. Но он хочет большего — не только Морской, но и Железный Трон. Он собирает величайшую армаду в истории Вестероса — тысячу кораблей. На Островах слишком мало дерева и людей, чтобы дать ему желаемое, т поэтому он созывает всех, кто знает его по морскому разбою в здешних водах, пиратов со всеми их кораблями. Такой воин как ты и твои черные дикари, могут славно поживиться в грядущей войне.

— Ты предлагаешь мне…

— Плывем с нами на Запад, Конан, — вмешалась в разговор Лиса, — если ты поможешь Эурону овладеть Семью Королевствами, может и он поможет тебе.

Первой мыслью Конана было отказаться: у него не было ни малейшего желания вмешиваться в дела этого чужого и во многом непонятного для него мира. Тем более, что и Аквилония, возможно, оставалась где-то на севере, по-прежнему, пребывая под гнетом немедийских захватчиков, направляемых ахеронским колдуном. Мысль о том, что он ничего не сможет сделать, чтобы вернуть себе трон жгла Конана, как огнем. Но все чаще его посещали и иные мысли… Теперь, когда Сердце сгинуло в морской пучине Конана стали одолевать старые искушения наемника и пирата — стоять на палубе собственного корабля, во главе отчаянных головорезов, мчаться вперед в захватывающем предчувствии схватки, поживы и грабежа… Зачем искать власти над народом, успевшим забыть о нем? И зачем пытаться хватать с неба звезды, гоняясь за утраченной навеки короной? Отчего не вспомнить прошлое и вновь не погрузиться в алые волны войны и разбоя, что так часто захватывали его в былые времена?

С трудом он заставил себя вновь прислушаться к словам Даррена.

— Я сам с Железных Островов, — продолжал Пайк, — и хорошо знаю свой народ. Он тебе понравится: это храбрые воины, привыкшие брать свое железом и кровью. Наш бог — Утонувший Бог, Хозяин Моря. Железнорожденные верят, что они происходят от его детей, русалок и водяных.

Конан вскинул голову, пристально глянув в лицо Даррена.

— Наши жрецы, — еще тише сказал тот, — много знают о море и его обитателях. Быть может, они расскажут тебе и где найти твоих новых друзей.

— Ты умеешь уговаривать, Даррен Пайк, — губы Конана искривились в недоброй усмешке, — хорошо, я согласен. Я отправлюсь на запад, чтобы помочь в вашей драке, а ваши жрецы, пусть помогут мне найти этих рыбомордых воришек. А я уже сам постараюсь убедить их отдать мне Сердце Аримана.