Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Эндер попытался угадать ее реакцию. Он не думал, что Боскинья была из тех, кто подчиняется бездумной власти.

— Вы намереваетесь подчиниться этому?

— Выработка энергии и воды управляются через ансибл. Они же управляют и забором. Они могут запереть нас тут, без воды и энергии, и мы не сможем выйти. Они говорят, что когда Миро и Уанда будут на борту корабля, направляющегося на Тронхейм, некоторые ограничения могут быть ослаблены, — она вздохнула. — О Глашатай, я боюсь, что это не самое удачное время для того, чтобы оказаться на Лузитании в качестве туриста.

— Я не турист, — он не стал говорить ей о своих подозрениях, что это не могло быть чистым совпадением, что Конгресс заметил «сомнительную деятельность» Миро и Уанды именно тогда, когда сюда попал Эндер. — Вы смогли сохранить хоть какие-то файлы?

Боскинья вздохнула.

— Правда, мы не спросили вашего разрешения. Мы заметили, что все ваши файлы находятся на внешних мирах и управляются через ансибл. Самые важные файлы мы послали вам как сообщения.

Эндер рассмеялся.

— Здорово, это вы хорошо придумали.

— Какая разница? Мы не можем получить их обратно. Вернее, мы можем, но они сразу заметят, и у вас тогда будут те же проблемы, что и у нас. И тогда они уничтожат все.

— Если только вы не отключите ансибл сразу после того, как скопируете файлы обратно в компьютеры Лузитании.

— Тогда это точно будет мятеж. И ради чего?

— Ради возможности сделать Лузитанию лучшим и самым важным из Ста Миров.

Боскинья засмеялась.

— Я полагаю, они согласятся с нашей важностью, но вряд ли с помощью измены можно стать лучшими.

— Пожалуйста, не делайте ничего. Не надо арестовывать Миро и Уанду. Подождите час и позвольте мне встретиться с вами и, если нужно, с кем-то еще, кто будет принимать что решение.

— Решение, восставать или нет? Я не могу понять, почему вы должны участвовать в его принятии.

— Вы все поймете на собрании. Пожалуйста, это слишком важно, чтобы можно было упустить такой шанс.

— Какой шанс?

— Исправить то, что Эндер сделал во время Ксеноцида три тысячи лет назад.

Боскинья пристально посмотрела на него.

— А я-то думала, что вы сейчас доказали, что вы всего лишь сплетник.

Может быть, она шутила, а может, и нет.

— Если вы считаете, что я сейчас здесь сплетничал, то вы слишком глупы, чтобы возглавить этих людей, неважно, в чем, — он улыбнулся.

Боскинья развела руками.

— Pois е, — сказала она. — Конечно. Что еще остается?

— Так вы созовете собрание?

— Да. В доме епископа.

Эндер вздрогнул.

— Епископ не захочет встречаться где-то еще, — сказала она, — а решение поднять мятеж будет немногого стоить, если он с ним не согласится. — Боскинья положила руку ему на грудь. — Может быть, он и не впустит вас в собор. Вы безбожник.

— Но вы попытаетесь.

— Да, из-за того, что вы сделали сегодня. Только мудрый человек мог так хорошо понять моих людей за такое короткое время. Только безжалостный человек мог рассказать об этом во всеуслышание. Нам понадобятся и ваше достоинство, и ваш недостаток.

Боскинья повернулась и быстро ушла. Эндер знал, что в душе она не хотела подчиняться Межзвездному Конгрессу. Оно было слишком неожиданным и слишком суровым; они лишили ее полномочий, как будто она совершила преступление. Сдаться было бы все равно что покаяться, а она знала, что не сделала ничего плохого. Она хотела сопротивляться, хотела найти какой-то способ ответить Конгрессу, дать им понять, что нужно подождать и успокоиться. Или, если нужно, послать их к черту. Но она не была глупой. Она не сделает ничего против них, если не будет уверена, что это сработает и будет хорошо для ее людей. Эндер знал — она была хорошим губернатором. Она с радостью пожертвует своей гордостью, репутацией, будущим ради своих людей.

Он остался на площади один. Все уже ушли, пока Боскинья разговаривала с ним. Эндер чувствовал себя, как старый солдат, шагая по безмятежным полям на том месте, где давным-давно шли бои, слыша эхо давнего кровопролития в тихом шорохе ветра в траве.

— Не разрешай им отключать ансибл.

Он вздрогнул от неожиданности, но сразу узнал голос, прозвучавший в его ухе.

— Джейн, — обрадовался он.

— Я могу сделать так, чтобы они подумали, что вы отключили ансибл, но если вы действительно это сделаете, то я ничем не смогу помочь тебе.

— Джейн, — сказал он, — ты это сделала! Как бы они заметили, что делали Либо, и Миро, и Уанда, если бы ты не обратила их внимание на это?

Она не ответила.

— Джейн, извини, что я выключил тебя, я никогда…

Он знал, что она знала, что он скажет; ему не надо было заканчивать предложение. Но она не ответила.

— Я никогда больше не выключу…

Зачем заканчивать фразы, которые она и так понимает? Она еще не простила его, вот и все, или она уже ответила бы, велела бы ему не тратить понапрасну ее время. И все же он не мог не попробовать еще раз.

— Мне не хватало тебя, Джейн, мне очень тебя не хватало.