Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Почему сейчас? После стольких лет? Почему ты не говорила мне?

— Потому что ты лучше работала сама, без моей помощи.

— Ты знала, что я делаю?

— Ты — моя ученица. Я могу просматривать все твои файлы, не оставляя следов. Плохим я была бы наставником, если бы не следила за твоей работой.

— Но…

— Я читала и файлы, которые ты прятала под именем Куары. У тебя не было детей, поэтому ты не знаешь, что все, что делают на компьютерах дети до двенадцати лет, еженедельно сообщается родителям. Куара вела блестящую исследовательскую работу. Я рада, что ты идешь со мной. Когда я расскажу Глашатаю, я расскажу и тебе.

— Ты идешь не туда, — сказала Эла.

Мать остановилась.

— Разве дом Глашатая не возле площади?

— Собрание назначено в кабинете епископа.

Впервые мать посмотрела Эле прямо в глаза.

— Что вы хотите сделать со мной, ты и Глашатай?

— Мы пытаемся спасти Миро, — ответила Эла. — И колонию Лузитании, если сможем.

— Ведешь меня в паучье логово…

— Епископ должен быть на нашей стороне, или…

— На нашей стороне! Когда ты говоришь «мы», ты имеешь в виду себя и Глашатая? Думаешь, я не заметила? Он переманил к себе всех моих детей, одного за другим…

— Он никого не переманивал!

— Он переманил вас, потому что почему-то знает, что вы хотите услышать.

— Нет, он не льстец, — сказала Эла. — Он не говорит то, что мы хотим услышать. Просто мы знаем, что он говорит правду. Он завоевал не нашу любовь, мама, а наше доверие.

— Мне никогда не доставалось того, что вы отдаете ему.

— Мы хотели, мама.

На этот раз Эла не отступила перед пронизывающим, подчиняющим взглядом матери. Мать не выдержала сама, отвела взгляд, а потом вновь посмотрела на Элу со слезами на глазах.

— Я хотела сказать вам, — мать говорила не о своих файлах. — Когда я видела, как вы ненавидите его, я хотела сказать: «Он не ваш отец, ваш отец добрый человек».

— Ну почему ты не сказала нам сама?

В глазах матери появились огоньки гнева.

— Он хотел, но я не позволила.

— Вот что я скажу тебе, мама. Я любила Либо, как и все в Милагре. Но он был лицемером, как и ты, и хотя никто даже не догадывался, ваша ложь отравила нас всех. Я не виню тебя или его. Но я благодарю Бога за то, что появился Глашатай. Он сказал нам правду, и теперь мы свободны.

— Легко говорить правду, — сказала тихо мать, — когда ты никого не любишь.

— Ты так думаешь? — возразила Эла. — Я так не считаю, мама. Я думаю, что ты не можешь знать правду о людях, если ты не любишь их. Я думаю, что Глашатай любил отца. Я имею в виду Маркао. Я думаю, что он понял и полюбил его, прежде чем Говорить.

Мать не ответила, потому что она знала, что это правда.

— И я знаю, что он любит Грего, Куару и Ольгадо. И Миро, и даже Кима. И меня. Я знаю, что он любит меня. И когда он показывает это, я знаю, что это правда, потому что он никогда никого не обманывает.

На глазах матери показались слезы.

— Я обманывала тебя и всех остальных, — сказала мать. Ее голос был слабым. — Но ты все равно должна поверить мне, когда я говорю, что люблю тебя.

Эла обняла мать и впервые за многие годы почувствовала теплоту в ответном объятии матери. Потому что между ними не было больше лжи. Глашатай уничтожил барьер, и больше не надо было быть осторожным.

— Даже сейчас ты думаешь об этом проклятом Глашатае, да? — прошептала мать.

— Как и ты, — ответила Эла.

Мать рассмеялась.

— Да, — сказала она, перестала смеяться, отстранилась и посмотрела в глаза Элы. — Он всегда будет теперь между нами?

— Да, — согласилась Эла. — Но не как стена, а как мост.

Миро увидел свинок, когда они спустились до середины холма. В лесу они передвигались совершенно бесшумно, но в траве не умели — она громко шуршала. Или они не старались скрываться, потому что шли на зов Миро. Когда они приблизились, Миро узнал их. Эрроу, Хьюмэн, Мандачува, Листоед, Капс. Он не приветствовал их, и они не разговаривали, когда пришли. Просто стояли за оградой и молча смотрели на него. Ни один зенадор не звал свинок к ограде, и этой неподвижностью они показывали свою тревогу.

— Я не могу больше приходить к вам, — сказал Миро.

Они ждали объяснений.

— Фрамлинги узнали о нас, о том, что мы нарушали закон. Они закрыли выход.

Листоед потрогал свой подбородок.

— Ты знаешь, что именно увидели фрамлинги?

Миро горько усмехнулся.

— А что они не видели? С нами был только один фрамлинг.

— Нет, — сказал Хьюмэн. — Королева говорит, что это не Глашатай. Королева говорит, что они увидели это с неба.

«Со спутников?».

— Что они могли увидеть с неба?

— Может быть, охоту, — предположил Эрроу.

— Может быть, стрижку кабр, — добавил Листоед.

— Может быть, амарантовые поля, — сказал Капс.

— Все это, — подытожил Хьюмэн. — Может быть, они увидели, что после первого урожая амаранта родились триста двадцать новых детей.

— Триста!

— И двадцать, — сказал Мандачува.

— Они увидели, что еды будет много, — рассуждал Эрроу. — Теперь мы должны победить в следующей войне. Мы посадим огромные новые леса из наших врагов по всей равнине, а жены посадят в каждом лесу материнские деревья.