Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Это говорит, что смерть для них — нечто совершенно другое. Если бы вы, епископ, считали кого-то совершенным душой, настолько праведным, что каждый прожитый день мог бы только уменьшить его совершенство, то не было бы для них лучше, если бы их убили, и они попали бы прямо в рай?

— Вы смеетесь над нами. Ведь вы не верите в рай.

— Но вы верите! А святые? Разве они не вознеслись на небо?

— Конечно. Но люди, которые убили их, были звери. Убийство святых не сделало их святыми, их души навечно попали в ад.

— А что, если мертвые не возносятся на небо? Что, если они начинают новую жизнь, прямо на ваших глазах? Что, если, когда свинка умирает и ее тело раскладывают, как мы видели, тело пускает корни, превращается в нечто иное? Что, если оно превращается в дерево, которое живет еще пятьдесят, сто, пятьсот лет?

— О чем вы говорите? — спросил епископ.

— Вы хотите сказать, что у свинок существуют метаморфозы от животных к растениям? — спросил дон Кристао. — Но биология говорит, что это маловероятно.

— Это почти невозможно, — сказал Эндер. — Именно поэтому лишь немногие виды на Лузитании пережили десколаду. Потому что лишь немногие из них оказались способными к этому превращению. Когда свинки убивают одного из своих, он превращается в дерево. И дерево сохраняет по крайней мере часть его разума. Потому что сегодня я видел, как свинки хором пели вокруг дерева, и хотя никакие инструменты к нему не прикасались, оно отделилось от корней, упало, и расщепилось на куски в точности такой формы, которая была нужна свинкам. Это был не сон. Миро, Уанда и я видели это своими глазами, слышали песню, трогали дерево и молились за души мертвых.

— Какое отношение это имеет к нашему решению? — спросила Боскинья. — Ну хорошо, леса состоят из мертвых свинок. Это интересно для ученых.

— Я говорю, что когда свинки убили Пипо и Либо, они считали, что помогают им перейти в следующую стадию их существования. Они были не звери, а раманы, оказывающие высочайшую честь людям, которые сделали им добро.

— Еще одно моральное превращение, не так ли? — спросил епископ. — Сегодня, когда вы Говорили, вы показывали нам Маркоса Рибейру снова и снова, каждый раз в новом свете. Теперь вы хотите, чтобы мы поверили в благородство свинок. Хорошо, мы верим в это. Но я не пойду против Конгресса, на страдания, которые это принесет, только для того, чтобы наши ученые могли научить свинок делать холодильники.

— Послушайте, — заговорила Новинья.

Все посмотрели на нее ожидающе.

— Вы говорите, что они прочли все наши файлы?

— Да, — подтвердила Боскинья.

— Тогда они знают все, что в них написано. О десколаде.

— Да, — сказала Боскинья.

Новинья сложила руки на коленях.

— Никакой эвакуации не будет.

— Я так не думал, — сказал Эндер. — Поэтому я попросил Элу привести вас.

— Почему эвакуации не будет? — спросила Боскинья.

— Из-за десколады.

— Чепуха, — не согласился епископ. — Твои родители нашли лекарство от нее.

— Они не могли ее лечить, — сказала Новинья, — они только сдерживали ее. Не давали ей активизироваться.

— Это верно, — кивнула Боскинья. — Именно потому нам нужна эта добавка к воде — коладор.

— Каждый человек на Лузитании, кроме, может быть, Глашатая, если он еще не заразился, является носителем десколады.

— Эта добавка недорога, — настаивал епископ. — К тому же они вполне могли бы изолировать нас.

— Никакой изоляции не хватит, — ответила Новинья. — Десколада бесконечно изменчива. Она поражает любой генетический материал. К тому же, добавки можно дать людям, но можно ли дать их каждой травинке? Каждой птице? Каждой рыбе? Каждой частичке планктона в океане?

— И все они могут заразиться? — спросила Боскинья. — Я не знала этого.

— Я никому не говорила, — ответила Новинья. — Но я встроила защиту в каждый вид, который я создала — в амарант, картофель, во все. Проблема была не в том, как создать съедобный протеин, а в том, чтобы заставить организмы вырабатывать антитела против десколады.

Боскинья была поражена.

— Значит, куда бы мы не попали…

— …мы можем вызвать полное уничтожение биосферы.

— И вы держали это в секрете? — спросил дон Кристао.

— Не было необходимости говорить об этом, — Новинья посмотрела на свои руки, лежащие на коленях. — В этой информации было что-то, из-за чего свинки убили Пипо. Поэтому я держала это в секрете, чтобы никто не знал. Но теперь, из того, что выяснила Эла в последние годы, и из того, что рассказал Глашатай, я знаю, что открыл Пипо. Десколада не просто расщепляет генетические молекулы и не дает им нормально изменяться и размножаться. Она еще и дает им способность взаимодействовать с совершенно чуждым генетическим материалом. Эла делала эту работу против моей воли. Вся местная жизнь существует в сочетаниях растительных и животных форм. Кабра и капим, водяные змеи и грама, мухи и камыши, птицы зингадоры и лианы тропесо. Наконец, свинки и лесные деревья.

— Вы хотите сказать, что они превращаются друг в друга? — дон Кристао был поражен и заинтересован.