Игра и мука

Так получается – как сейчас говорят, «по жизни» – что это время года для меня ужасная пора. И, пожалуй, не только для меня. Хотя Борис Пастернак четко написал, в каком месяце нужно «достать чернил и плакать», для меня это все-таки не февраль, а ноябрь. Так уж вышло, что именно в этот период меня когда-то выгоняли из учебных заведений, жизнь казалась тупиковой, непроходимой, безнадежной. Последние несколько дней в нашем театре, который, в общем, хорошо работает и активно посещается зрителями, прошло несколько очень хороших, на мой взгляд, спектаклей – «Провокация» Сергея Юрского и «Москва. Психо» Андрея Жолдака. В зале я увидел пустые места. А каждое пустое кресло – пустота в моей характеристике как руководителя театра. Новости с телеэкрана вносили свою краску в это ноябрьское состояние. Мир вдруг понял, что на 1 % богатых приходится 99 % бедных, и что это несправедливо. А тут еще фантастическая наша выборная кампания, которая рассчитана даже уже не на идиотов, а на безмозглых роботов без какой бы то ни было исторической памяти, на быдло, которое не читает никогда и ничего и которое не может отличить Октябрьскую революцию от Великой французской… Смотрел, как у Соловьева дискутировали единоросс Хинштейн и Богданов от Правого дела. Богданов – невнятный, путаный. Хинштейн – наглый, самовлюбленный, точно знающий, какой партии надо держаться, чтобы быть допущенным к кормушке! Насмотревшись на такое, даже Райхельгауз может стать антисемитом.

Вчерашний день стал какой-то кульминацией ноября: погода чудовищная, идет мокрый снег, мир лихорадит, нас оболванивают, не отвечает ни один телефон, сотрудников театра, которые были мне нужны, нет на работе, не подключается ИНТЕРНЕТ, не берет трубку друг (неужели на меня за что-то обижен, не хочет общаться?), ничего не складывается, и к концу дня меня уже одолевали мысли о том, что все, что я делаю, никому не нужно, и все попытки что-то поменять бесполезны… В полночь сижу в театре у себя в кабинете в дикой тоске. И получаю неожиданно странное SMS от одного хорошего своего товарища: «Я испытал прекрасное чувство – я влюбился!». И дальше целая поэма… И я понял, что спасение от всего – в том, что нужно любить. Любить кого-то. Или любить свое дело. Я пришел сегодня в театр, как можно раньше – и все сдвинулось с мертвой точки: отвечают телефоны, мы продуктивно поговорили с коллегой из СТД – запустили новую интересную затею, заработал компьютер – и почта ожила, проявился друг, не отвечавший на звонки, как оказалось, потому, что я ему звонил не на тот номер, администраторы сообщили, что на сегодня и завтра все билеты проданы, и даже на какое-то время появилось солнце. В общем надо, было дождаться утра. Просто дожить до рассвета.

Каждый достоин своей жизни

21 сентября 2011 года

Очень давно не писал – выпускаю сложный спектакль, до премьеры меньше месяца. Спектакль – «Медведь» по Дмитрию Быкову – оказался самым, наверное, сложным в моей жизни: никогда еще не было задействовано столько людей, не было таких сложных декораций, такой подробной работы с композитором, балетмейстером, художником…

Но все равно, естественно, я утром и вечером слушаю радио, разговоры на улицах и в фойе и разделяю все чувства по поводу катастроф, случившихся в последнее время. Конечно, самое страшное – Ярославская трагедия… Но, как бы кощунственно это ни звучало, вся эта история с Правым делом, Прохоровым, «кукловодами» воспринимается как не меньшая катастрофа. Потому что на краткий миг показалось: есть реальная политическая жизнь, появился внятно говорящий человек, возникло что-то похожее на настоящие выборы и вдруг… Все резко оборвалось. Правое дело развалили одним пинком. И вновь пошли важнейшие и активнейшие дискуссии о том, за кого голосовать, а может, совсем не голосовать и этим самым показать свое отношение, и раз не хотят нашего Прохорова, то мы не хотим их Богданова…

Мне «посчастливилось» быть приглашенным на день города 4 сентября, и все происходящее на Красной площади повергло меня в ужас и оцепенение. Советские песни, переписанный Окуджава, спортсмены, Орбакайте на лимузине министра обороны, плохо изображающий пехотинца балетный артист, бегущий через площадь вручать ей букет цветов… Атмосфера напомнила мне Германию 30-х годов и сталинскую эпоху… Уверен, денег на все это «шоу» было угроблено огромное количество… Стыд и недоумение, отчаяние и позор – каким-то образом для меня соединились в этот помпезный праздник с ярославской трагедией…