Игра колибри

– Две тысячи сто пятнадцать секунд, – вырвалось у меня, и какая-то странная горечь колыхнулась в сознании.

Мимолетная, еле уловимая мысленная дрожь заставила внутри все сжаться от страха. Некий вопрос крутился в голове, и я абсолютно четко понимал, что, как только отвечу на этот вопрос, случится что-то ужасное и непоправимое. Копаться в себе в поисках ответа не хотелось. Виктор продолжал есть, но выглядел каким-то напряженным. Улыбка неестественно натянута, а пальцы правой руки то и дело терзают измятую салфетку. Он нервничает, хотя причин тому не так много, если не считать Алису.

– Что это за цифра? – прожевав очередную порцию, поинтересовался он.

– Это время между его уходом и тем, когда именно он появился на экране, – ответил я, вспомнив абсолютную покорность Алисы, когда Октябрь овладел ей на моих глазах.

– Что же ты молчал? Черт тебя дери! О таком надо сообщать сразу же!

Виктор резко вскочил, так что чашка с зеленым чаем опрокинулась, но его это не заботило. Он сел перед огромным монитором, и руки быстро забегали по клавиатуре.

– Я еще не совсем пришел в себя, – виновато проговорил я, – все какое-то странное вокруг, да и я странный…

– После «Игры колибри» всегда так, скоро пройдет, – не оборачиваясь, прокомментировал Виктор.

– Я уж надеюсь…

Следующие несколько часов мы обсуждали и прорабатывали возможные маршруты Октября, накладывая их на карту. Я рассказал о домике у озера и историю про отца Октября, которая для него закончилась приютом. Виктору идея понравилась, но в горах, к югу от Пасадены, не было озер. Оставив эту теорию на крайний случай, мы принялись искать его в городской черте или где-то поблизости от нее.

Из Пасадены по Южной авеню за это время можно добраться до Чайна-Тауна. Ближайшие озера находились на востоке, за Мертл-авеню, а часть домов имели прямой выход к воде. Отсюда мы и решили начать. Виктор сразу же уменьшил тридцать две с половиной минуты до тридцати. Сделал он это после того, как заставил меня несколько раз сосчитать до пятисот и выяснил, что мой внутренний хронограф не совпадает с реальными секундами. Затем мы отняли еще две минуты, решив, что именно столько времени потребовалось Октябрю, чтобы покинуть дом, пройти через двор Алисы и добраться до машины.

Тут мнения у нас разделились, так как я считал, что машину Октябрь припарковал на соседней улице, а значит, на дорогу он затратил около четырех минут, но решено было начать именно с двадцати восьми минут, за небольшим минусом на то, чтобы войти уже в свою берлогу. Виктор построил три маршрута до Северного Эль-Монта, где находились несколько искусственных прудов, но, изучив внимательно окрестности, вернулся к проработке других вариантов.

В районе Эль-Монта не было домов, имеющих прямой выход к воде, и Виктор продолжал искать более подходящие варианты, сравнивая их друг с другом по загруженности дорог. Я барражировал за его спиной, как грузовой танкер, поглядывая изредка в сторону мониторов, на которых мелькали карты дорог и статистика уличного движения за прошедший год. Он решил, что не стоит доверять данным за конкретную дату, а лучше сосредоточиться на более длительном отрезке.

Рядом с ним на столике валялась кипа фотографий, и я принялся разбирать ее, укладывая одну за другой в картонную коробку. У дальней стены, за устройством, похожим на советский луноход со вставленными по кругу пробирками, гудел очиститель воздуха, щелкали какие-то приборы в серверных стойках и изредка завывала приточная вентиляция, впускающая в комнату отфильтрованный воздух.

Виктор продолжал наполнять маленькую фарфоровую чашечку чаем, ставя ее неизменно на глянцевый деревянный диск рядом с клавиатурой. В мусор одна за другой летели обертки от шоколадных конфет явно ручной работы, и по плавности движений было понятно, что это отточенный годами ритуал. Так Виктор поступал, когда надо было подумать. Худое лицо выглядело сосредоточенным как никогда, спина напряжена, брови почти сомкнулись на переносице, и Виктор, словно хищник, вышедший на ночную охоту, стремится взять след, вглядываясь в огромный монитор.

– Это снимки друзей потенциальных жертв Октября? – поинтересовался я, кидая очередное фото в коробку.

– Да, это выгрузка из Фейсбука, – не отрывая взгляда от монитора, ответил Виктор. – Там еще три коробки.

Виктор, не оборачиваясь, указал на стол, под которым стояли коробки с фотографиями.

– Я его видел, так что теперь могу узнать.

Очередной снимок упал в коробку.

– Да, хотя я и сомневаюсь, что во всем осторожный Октябрь допустит такую промашку, но чем черт не шутит, – бросил Виктор через плечо.

– Он не убил меня, а это ошибка!

Виктор замер на секунду, перестав щелкать по клавиатуре.

– Пока это его единственная ошибка, – медленно проговорил он и вновь застучал по клавишам.

– Октябрь хотел знать, как ты это делаешь, хотел понять, как Разоблачителю удается узнавать самые сокровенные тайны.

– И что ты ему рассказал? – Виктор обернулся и, облокотившись на спинку, с интересом посмотрел на меня.