Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки

Я очень хорошо припоминаю озабоченность отца тем, что за текущими делами будет предана забвению вина немецкого народа. Движимый этим беспокойством, он написал драму “Что человек посеет”, а также сценарий для студии ДЕФА “Совет богов”, в котором шла речь о зловещем союзе военных преступников с современной крупной индустрией.

Даже в последние годы существования ГДР, когда антифашистские заверения стали зачастую словесной шелухой, антифашизм все еще жил в искусстве, в высшей школе и университетах и не в последнюю очередь в диссидентских кружках. Эти люди и тогда еще были убеждены в том, что в ГДР можно создать лучшую немецкую альтернативу. Их трагедией было то, что они стали жертвой все резче проступавшего противоречия между их социалистическими идеалами и реальной социалистической действительностью.

В конце 70-х годов доверие министерства к моей службе остановилось на некоей точке замерзания — и не в последнюю очередь из-за активности X отдела. Этому способствовала одна из публикаций “Шпигеля”, где речь шла о манифесте так называемого Союза демократических коммунистов Германии, в котором проводилось резкое разграничение реформаторского коммунизма и сталинизма. Первой реакцией нашего политического руководства было незамедлительное закрытие восточноберлинского бюро “Шпигеля”, а затем последовало проведение во всех организациях СЕПГ массированной кампании против “размягчения”.

Едва появился этот манифест, я был вызван к Мильке. С серьезной миной он сообщил мне, что, как оказалось, во всем этом виноват Герман фон Берг, негласный сотрудник нашей разведки, и именно против него ведется расследование. Но я знал не только фон Берга, но и манеру Мильке блефовать. Мильке прав был только в том, что фон Берг действительно длительное время был связан с нашим X отделом, поскольку он, будучи заместителем руководителя пресс-службы при Совете министров ГДР, располагал хорошими связями с политиками Федеративной республики и Западного Берлина, а также с наиболее информированными журналистами, в том числе и из “Шпигеля”. На мой вопрос, что доказывает авторство сомнительного манифеста, Мильке ответил столь же железным молчанием, как и присутствовавший при этом его заместитель Бруно Беатер.

Лишь спустя некоторое время я смог составить картину того, что произошло. Фон Берг был под постоянным завистливым наблюдением своего бывшего начальника, доверенного лица Беатера, и поэтому попал под подозрение как возможный автор манифеста. Сотрудники контрразведки, которым было поручено заняться этой историей, увезли фон Берга на конспиративную квартиру, где, держа его в полной изоляции, подвергли допросу. Кое-что все-таки просочилось в прессу, и “Шпигель”, а также и другие СМИ не опровергли авторство Берга.

Все же я смог добиться согласия Мильке, ссылаясь на политическую миссию фон Берга по отношению к Брандту, не возбуждать против него процесса. Это навело Мильке на мысль, что после освобождения фон Берга из-под домашнего ареста моя служба должна как-то умиротворить его, чтобы он, чего доброго, не сбежал на Запад и не растрезвонил там, как с ним обошлись. В конечном счете этого нельзя было предотвратить, хотя нам и удалось уговорить фон Берга остаться в стране на относительно длительное время. Когда его невозможно стало больше удерживать от подачи заявления о выезде, он согласился не разглашать факт сотрудничества с нами. Он сдержал слово даже тогда, когда, будучи уже в Федеративной республике, выступил с резкими нападками на политику руководства ГДР.

Однако каким образом появился на свет сомнительный манифест, остается и поныне тайной, хранимой фон Бергом и “Шпигелем”.

Весной 1979 года Мильке создал независимую комиссию, которая должна была заняться деятельностью Главного отдела IX министерства, а именно Следственного отдела, который находился под его непосредственным руководством и который он всегда ставил в пример другим. И хотя все проводилось строго секретно, просачивалось то одно, то другое, и таким образом я впервые услышал, что существует понятие АСП — “агент со специальным поручением”. Что при этом имелось в виду?

Время от времени случалось, что служащие Национальной народной армии, дезертировавшие на Запад, возвращались, поскольку их иллюзии о золотом Западе не выдерживали трезвого сравнения с реальностью. Их положение было плачевным: с одной стороны, пропаганда выжимала все возможное из их возвращения, с другой — не было доверия к их лояльности и политической надежности. После возвращения их арестовывали и на допросах вытряхивали до кишок. Особенно важно было установить, не пытались ли их завербовать западные секретные службы и, если да, с каким заданием.