Игра на эшафоте

— Алексарх, вы лучше всех знаете отца. Приняв решение, он от него не откажется. Наш друг Оскар Мирн пытался говорить с королём на эти темы, рискуя обрушить на себя его гнев. Я боюсь за Оскара, Ваше Высочество. Он твёрд в вере и неустанно ищет пути образумить Его Величество — всё тщетно! Видит Бог, мне тяжело это говорить: ваш отец встал на гибельный путь и не свернёт с него без вашей помощи. — Голос доминиарха перекатывался гулким эхом под сводами залов и буквально давил на Алексарха.

— Но что я могу сделать? — принц остановился у изображения умирающей в лапах льва Святой Ульги и склонил голову. — Завтра я еду в Шагурию по его просьбе, после возвращения я поговорю…

Теодор молча окинул Алекса взглядом и покачал головой:

— Ваше Высочество, словами изменить вы ничего не в силах.

— Но что мне делать? — Алекс посмотрел в глаза доминиарха, не разглядев в полутьме, что они выражают. Теодор в ответ бросил лишь одно слово:

— Ждать.

* * *

— Оскар Мирн к Его Величеству! — объявил лакей, вернувшись из приёмной в кабинет короля.

— Пусть войдёт! — Айварих обхватил голову руками: в последнее время она жутко болела. Кьяран без толку разводил руками — Айварих в конце концов выгнал его со службы. Энгус Краск посоветовал нового лекаря, который вылечил ему простату и избавил от постоянных мигреней.

Звали нового лекаря Карл Немой. Он и впрямь оказался немым — Краск заверил, что так тайны пациентов никогда не достигнут чужих ушей. Поначалу лекарь показался Айвариху жалким, немощным — маленький, сухой, почти безволосый, — но вскоре король проникся его способностями, а молчание Карла успокаивало не хуже его лекарств. Собственно, Карл не столько использовал привычные снадобья, сколько руки. Его невероятно твёрдые пальцы касались головы, нажимали в некоторых местах, и вскоре приходило облегчение. Айварих засыпал иногда во время лечения, просыпаясь бодрым, как в юности. Айварих благодарил Бога, что нашёл такого умельца, даже если физиономия Карла напоминала высохший виноград, и он порой просил позволения сидеть в присутствии короля, потому что его шатало от слабости как пьяного. Всё это пустяки по сравнению с его талантом ослаблять боль.

— Ваше Величество, благодарю, что приняли меня! — Айварих отвлёкся от головной боли. Надо побыстрее избавиться от Оскара Мирна и позвать Карла. Что ему опять надо, этому Мирну? Сколько можно об одном и том же?

— Я хотел попросить разрешения поставить пьесу, Ваше Величество.

— Пьесу? — Айварих даже забыл о боли от неожиданности.

— Да, Ваше Величество, пьесу о короле Райгарде и его несчастном племяннике Байнаре.

— Кажется, Алексарх говорил, что ты целый трактат на эту тему пишешь?

— Я его написал, но боюсь, мало кто его прочтёт. Поэтому я подготовил пьесу.

— Слава Монаха покоя не даёт? — Пьеса Сильвестра с лёгкой руки короля путешествовала по городам и весям, развлекая публику, которой мало было дела, что вскоре после постановки у соседних монастырей начинались проверки, конфискации, и заканчивалось всё приказом о закрытии монастыря. Казна пополнялась, это не могло не радовать.

Мирн молча стиснул зубы. Иногда Айвариха забавляло то, как боролись в нём преданность королю и эктарианской вере. Айварих надеялся, что первое пересилит: всё-таки Мирн всегда был ему другом и верным советником. Указы о признании Оскаром Мирном и остальными членами Королевского Совета его, Айвариха Первого, главой сканналийской церкви, скоро будут готовы. Останется поставить подпись. Откажутся — тем хуже для них. Никто не смеет подвергать сомнению авторитет короля!

— Когда ты хочешь пьесу поставить? — спросил Айварих.

— Если позволите, через месяц, Ваше Величество. Мне нужно найти актёров…

— Возьми Дима, он роль убийцы прекрасно освоил.

— Если пожелаете, Ваше Величество, — поклонился Мирн.

— Через месяц, говоришь? Как раз к моему дню рождения? Что ж, с удовольствием на твой подарок посмотрю.

* * *

— Где этот проклятый толмач? — раздражённо спросил Айварих, оглядывая толпу иноземных послов из Лодивии и от пантеарха. Королева покосилась на супруга и опустила глаза.

— Ваше Величество, ему плохо. Должно быть, съел чего, весь день из нужника не выходит… — доложил стражник, дежуривший у трона.

— На его нужды мне плевать, у меня своих хватает! Если он оттуда не выйдет, я его в собственном дерьме утоплю!

— Ваше Величество, даже если его приведут силой, в этом не будет пользы, — тихо заметил Энгус Краск.

— А Сильвестр где? — Монах знал уйму языков, чем Айварих не раз пользовался.

— Они с принцем Крисфеном в Солгардском монастыре.

— Чёрт! Кто у нас эти поганые языки знает?

— Можно кого-нибудь подыскать, нужно немного времени…

— Я бы дал тебе время, если бы только послам пришлось ждать. Но ждать и мне придётся, а я этого не люблю.

— Моя фрейлина Мая владеет обоими языками, Ваше Величество, — едва слышно заметила Катрейна.

Айварих покосился на жену: кажется, ей не хочется заставлять послов ждать. Впрочем, на худой конец пусть будет фрейлина. Женщина на переговорах! — Айварих покачал головой и приказал:

— Позовите фрейлину!