Игра на любовь

Что скажу ему, когда мы встретимся через пять минут у школы, не решила. Снова что-нибудь совру. Это я уже научилась делать первоклассно.

Но подумать мне не удалось. Ко мне на всех парах подлетела Марина.

— Вероника, — проныла она. — Ну что?

А вот и перемены!

— Мариш, я как раз хотела с тобой поговорить! — опять-таки солгала я.

— Ну! — поторопила подруга.

— Вот тебе и ну, — развела я руками. — Настя про тебя никогда ничего плохого не говорила. Я сама проверила. И так и сяк пыталась вывести ее на откровенность. А она знай говорит: "Да вроде прикольная девчонка. Рыженькая такая, симпатичная, да?" Я даже сказала: "Да не очень-то и симпатичная!" А она знаешь что?

— Что? — вытянула ко мне лицо Марина.

— Сказала: "На вкус и цвет товарищей нет, а мне нравится". — Я обняла подругу. — Ты извини, что я тогда передала тебе те слова… все это фигня оказалась полная.

— Ничего себе, — покачала головой Марина. — Ну круто, вообще-то я рада!

Я протяжно вздохнула:

— И я.

Мои планы по уничтожению соперницы: опозорить, насмеяться, затравить до того, чтоб убежала из школы, — накрылись рваной газеткой под названием симпатия. И уж как я ни выдавливала ее из себя, она легла на душу мертвым грузом. Настя, глупенькая, наивная, оказалась искренней, в чем-то потешной и в целом неплохой девчонкой.

Я пребывала в растерянности.

С одной стороны, Антона я по-прежнему не готова ей отдать, а с другой стороны, разделаться с соперницей нежно — это задачка.

Глава 10

Доступ к сердцу

Урок алгебры. На доске ужасный пример, все, кто решат, могут отправляться домой.

Отлично. Я сегодня домой не пойду.

Да это и не важно!

И почему за столько лет, сидя за одной партой с Антоном, я ни разу не заметила, какая у него особенная улыбка, когда он знает решение? Уголки его губ приподнимаются, и внизу появляются две хорошенькие ямочки. Уверенная, немного хитрая, самую капельку самодовольная и бесконечно красивая улыбка.

Я смотрю на него украдкой каждый день и не могу наглядеться. Как глупо. Не так давно я могла любоваться на него, сколько душе моей угодно, могла прикасаться к нему, слушать его голос. Всякий раз, думая, что от счастья меня отделяло одно слово, всего один шаг, внутри точно что-то взрывается и в висках пульсирует тупая боль. Хочется плакать от бессилия и едва контролируемого желания подбежать к Тоше и целовать его, целовать, целовать до изнеможения.

Наверное, если бы два или три года назад кто-то сказал мне, что однажды я буду больше всего на свете бояться подойти к Антону и заговорить с ним, я бы смеялась долго и громко.

Казалось бы, еще вчера ближе Тоши не существовало никого, я понимала каждый его вздох, каждый взгляд, а сегодня мы так далеки и я боюсь. Мне страшно, что он оттолкнет меня, как я его когда-то. Но только весь ужас состоит не в отказе, а в том, что мне будет больше нечего ждать. Я умру, если у меня не останется хотя бы тени надежды. Я знала это со дня ссоры. Даже в приступах ненависти, гнева и отчаяния не могла помыслить о том, чтобы перейти в другой класс, другую школу и прекратить ежедневную пытку наших молчаливых встреч. Эти мучения в миллион раз лучше безнадежной разлуки.

Антон повернул голову и посмотрел на меня. Я задумалась и не успела отвести взгляд — попалась, как бабочка в сачок.

Мы смотрим друг на друга, так внимательно и так долго. Из горла рвутся слова, те самые, что я не смогла сказать ему у нашего дерева, когда это было нужно. Мне хочется кричать о своей любви, но я молчу.

— Антон, ты закончил? — спросила математичка.

Он с усилием оторвал от меня взгляд, покидал ручки, карандаш, резинку в рюкзак, сдал тетрадь и вышел из класса, тихо затворив за собой дверь.

На миг я вдруг почувствовала в себе смелость, вскочила со стула, чтобы побежать за ним. Догнать, обнять крепко-крепко и признаться, что я не могу без него жить. Но…

— Вероника? — голос учительницы вернул меня в реальность. — Закончила?

— Не совсем, — пробормотала я и села на место.

Мое сердце, неистово колотящееся в груди, ненавидело меня в тот момент. Мысленно оно бежало за Антоном, мысленно кричало те слова, которые я — трусиха — сказать не смогла.

— Ники, ты чего вокруг ноутбука ходишь, как лиса возле курятника? — спросила мама.

Я со вздохом плюхнулась в кресло, продолжая поглядывать на экран, где виднелось голубенькое окошко аськи.

Прошло две недели.

Я знала, что когда-нибудь это случится. По-другому просто быть не могло.

— У тебя все хорошо? — забеспокоилась мама, сгребая со стола мои лаки для ногтей. — Я возьму?

— М-м-м, — промычала я.

Мама глянула на экран ноутбука:

— Общаешься с кем-то? С мальчиком?

Я закрыла глаза и взмолилась:

— Хватит спрашивать!

— Ну ладно. — Мама шагнула к двери, но не ушла, вернулась и, присев на подлокотник кресла, предложила: — А хочешь со мной и с Димой поехать в театр? Думаю, перед началом спектакля можно будет достать билет!

— Не хочу.

— Ну почему? Ники, воскресенье ведь, чего дома-то сидеть?

— Схожу куда-нибудь, не беспокойся, — заверила я.

— А хочешь, я останусь с тобой?! — порывисто целуя меня в щеку, воскликнула она.

Я посмеялась и отпихнула маму: