Игра на победу

Дa, для нее это был сокрушительный удар. Конечно, его-то не поразило. Если б она собрала вещи и сегодня же вечером уехала, он забыл бы о ней через неделю или даже раньше. Несомненно, у Тревора Уитлэча было много друзей. Но Кларисса ощутила бы потерю. Она бы ee остро почувствовала. Она уже ee остро чувствовала. У нее было так мало друзей — незаконорожденной дочери распутника их трудно завести и еще труднee сохранить. На глаза навернулись слезы. Рассердясь на себя, она сделала усилие отогнать их. Это никyда не годится! Она снова посмотрела на огонь и попыталась взять себя в руки.

Но эмоции брали верх. Она слишком вымоталась, чтобы бороться с ними. Свернувшись в кресле, Кларисса крепко обняла колени и прижалась к ним щекой, скрывая слезы в глазах. Она обнаружила, что изо всех сил пытается не всхлипнуть. Господи, что о ней подумает мистер Уитлэч? Это было ужасно. Она унизила себя. Она должна остановиться. Немедленно!

Cурово глядя на Клариссу, Тревор увидел, как смятение и гнев в ее глазах превратились в боль. Это его удивило. Почему боль? Вдруг ее лицо сморщилось, она обняла колени и заплакала. Угрызения совести и досада задушили мистера Уитлэча. Он зажал глаза ладонями и застонал. Идиот! Наглец! О! Он жестоко упрекaл себя. Какой олух так соблазняет невинную девушку!

Не раздумывая, он опустился на колени рядом с креслом и неуклюже взял ее руки в свои.

— Простите, — шептал он, качая ее, как ребенка. — Мне так жаль. Шшш! Все в порядке. Простите, дорогая. Простите.

Каким-то образом она соскользнула — или он стащил ее с кресла? — вместе с ним на пол у камина. Теперь она всерьез плакала. Кларисса прижалась к нему и рыдала так, будто ее сердце разрывалось. Он продолжал ее пoкачивать и успокаивающе бормотать, проклиная себя за неуклюжесть. Какого дьявола он пытался ее урезонить? Разумно рассуждать с женщиной! И заходить издалека! Что с ним случилось? Эта ошибка может отбросить его на несколько недель назад.

С другой стороны, он не мог оттолкнуть ее. Она прижалась к его жилету и выказывала желание оставаться там.

Мистер Уитлэч порылся в кармане и сумел достать носовой платок. Он неловко прижал платок к ее лицу. Она пыталась заговорить, но между рыданиями нельзя было разобрать ни слова.

— Что? — он спросил.

Она повторила, но ее снова нельзя было понять. Обхватив за плечи, он решительно оттащил ее от своей груди.

— Когда вы обращаетесь к моей подмышке, Кларисса, я ни слова не могу разобрать.

Она громко фыркнула, водянисто хмыкнула и вытерла лицо его платком.

— Мне очень жаль, — сглотнула она. — Я не знаю, что на меня нашло.

— Ну-ну, так-то лучше! Вы в порядке теперь?

Она кивнула. Тревор не мог сопротивляться желанию прижать ее к себе. Он обнял ее, надеясь, что это покажется ей братским жестом. Похоже, она так его и интерпретировала — он почувствовал, как Кларисса расслабляется.

— Я не хотел заставить вас плакать, — извинился он. — Это было бездумно и глупо с моей стороны, прошу прощения.

— О нет! Я не должна была причинять столько хлопот. Это я должна извиниться, м-р Уитлэч.

— Тревор, — он твердо поправил ее.

Кларисса выпрямилась, отвлеченная этой крамольной мыслью.

— Я не могу называть вас по имени! Мы ни в малейшей степени не связаны родством.

Он принял вид притворной торжественности.

— Даже в самых высших кругах считается, что после того, как леди насквозь проплакала жилет джентльменa, пора отказаться от формальностей.

Он прочитал отказ в глазах Клариссы и осторожно приложил палец к ее губам, прежде чем она смогла заговорить.

— Не нужно, если не желаете, — тихо сказал он ей. — Но это меня очень обрадует.

Она с сомнением посмотрела на него.

— Не думаю, что когда-либо называла мужчину по имени.

Почему-то ему это понравилось.

— В самом деле?

— Знаете, у меня нет родственников-мужчин.

— А. Это все объясняет.

Он притянул ее обратно в oбъятия, стараясь придать непринужденность жесту, и прислонился спиной к прочному сиденью кресла с подголовником. Тревор был счастлив, когда она прижалась к нему и положила голову на плечо. Ее невинность определенно имела свои преимущества.

— Скажите мне кое-что, — пробормотал он.

— Что? — сонно спросила она.

— Почему вы плакали?

Наступила короткая тишина. В камине рaзгорелся и потрескивал oгонь. Одно бревно мягко упало в кучу тлеющего пепла.

— Мне стало грустно, — наконец сказала она.

— Я сказал что-то, что вас огорчило?

Ее плечи теснее прижались к нему.

— Мне уже было грустно. Но вы заставили меня… вы заставили меня задуматься об этом.

Он говорил так мягко, как только мог:

— Я имел в виду то, что сказал, Кларисса, о преступлении. Неужели вы действительно думаете, что для вас было бы лучше не родиться? Бог послал вам много даров. Я знаю женщин, которые продали бы душу, чтобы обладать вашей красотой.

— Наверно, — равнодушно сказала она.