Игра на понижение

В крохотном техническом отсеке, упрятанном глубоко в недрах огромного парома, было прохладно и сухо. Слева его стенку образовывал округлый бок биозащиты реактора. Насыщенный бором и гадолинием слой полиэтилена поглощал выбрасываемые реактором нейтроны и, по словам командира экипажа, являлся «самой бесполезной конструкцией» на борту, поскольку опасный для человека нейтронный поток в бортовом реакторе могла давать только паразитная реакция ядер дейтерия, недопущение которой среди прочего являлось обязанностью энергетика.

Если подумать, то паром процентов на семьдесят состоял из таких «бесполезных конструкций». Обойтись при желании можно было без генераторов плазмы, двигателей мягкой посадки, систем поворота плит теплозащиты и сотен других устройств, имеющихся на борту. Даже численность экипажа вполне поддавалась сокращению до двух, а то и до одного человека.

Но тогда риск, которому подвергался паром в каждом своем рейсе к Луне, возрастал. Может быть, он возрастал совсем на небольшую величину, но, когда паромы еще не вышли из стадии эскизного проектирования, катастрофа одного такого корабля грозила сорвать весь Международный лунный проект. Поэтому заказчики требовали от конструкторов не просто экономически эффективной, дешевой и находящейся в доступных технологических пределах системы, но системы максимально безопасной. Конструкторы с поставленной задачей блестяще справились, однако сложность лунных паромов оказалась такова, что в них практически всегда находились неисправные блоки и устройства. С Земли корабли обычно отправлялись в полной исправности, но уже техосмотр на лунных космодромах выявлял какие-нибудь проблемы. Не очень-то приятно возвращаться домой, когда на экранах технического состояния горят рубиновые строчки сообщений о неполадках! Но иначе нельзя – обтекаемая форма приспособленного к посадке на Землю корабля диктовала свои законы размещения и работы плотно упакованных механизмов, а от концепций раздельных взлетного и орбитального модулей отказались еще на этапе проектирования.

Второй пилот уставился в планшет. Среди засорившихся фильтров, не дающих расчетной мощности насосов, неизвестно куда утекающей электроэнергии в осветительной сети грузового отсека и двух десятков прочих мелких неисправностей, которые не влияли на безопасность и не нуждались в срочном устранении, выделялась группа повреждений, способных осложнить возвращение домой.

Батарея поглотителей углекислоты показала почти двойное сокращение ресурса, что делало невозможным нахождение в космосе дольше двух недель. Хотя путь на Землю вряд ли мог продлиться дольше двух, в самых неблагоприятных условиях трех суток, система жизнеобеспечения имела слишком высокий приоритет, чтобы не обращать на нее внимание. Евгений вздохнул. В глубине души он был уверен, что с поглотителями на самом деле все в порядке, просто, набивая грузовой трюм под завязку пустыми контейнерами, операторы погрузочных работ наверняка приложили углом одного из них распределительный узел за обшивкой в районе правого грузового люка. Проверить это сейчас не представлялось возможным. Двадцать восемь больших грузовых контейнеров превратили просторный зал грузового трюма, в пустом состоянии размерами и акустикой напоминавшего небольшой собор или ангар на несколько самолетов-истребителей, в некое подобие лабиринта, в котором полный человек рисковал застрять между их стенками. Можно было бы прозвонить саму батарею, но штатный доступ к ней открывался из багажного отсека, сейчас занятого почтой и вещами пассажиров и опломбированного.

Правда, до батареи можно было добраться еще минимум двумя путями, но ни возня с люком под потолком грузового отсека, ни многометровый путь по узкому и тесному кабельному каналу со стороны пультовой ходовых лазеров второго пилота не прельщали, тем более что с резервными мощностями все было в порядке, а амортизаторы пассажиров и экипажа имели аварийные поглотители.

Второй потенциальной проблемой оказалась неисправность одной из радиаторных секций, которая после выхода на орбиту должна была раскрываться и излучать в пространство накопившееся в объеме корабля тепло. Если она просто не раскроется – не страшно. Таких секций на пароме больше семидесяти, сгруппированных по четыре, так что запас имеется. Но вот если она откроется, а закрываться потом не захочет… дело в том, что для раскрытия секции поворачивается и становится на ребро теплозащитная плита на брюхе корабля. Если секция не уберется, плита не сможет встать на место. А с такой дырой в теплозащите вход в атмосферу будет чистым самоубийством – трагедию «Колумбии» семь десятков лет назад все хорошо помнят.

Конечно, при такой неисправности секцию можно отстрелить, но для этого придется повозиться, вручную контролируя отключение насосов, гоняющих в системе охлаждения натрий-калиевый теплоноситель, а потом еще и выходить наружу, проверяя, закрылась ли плита как должно.