Игра на выживание

– Охрану в допросную, – отрывисто командует в свой нанонет имгрим Шэнкс. – Реп1787Ф возвращается в камеру. – Потом обращается ко мне: – Но вот о чем вам стоит побеспокоиться: наказание за незаконное перемещение ребенка на территорию Шотландии – двадцать пять лет минимум. И я говорю не о тюремном сроке. Я говорю о годах жизни. Если вы будете признаны виновной, вы будете обязаны сделать инъекцию в сорок девять. Естественно, все ценные пункты, указанные на страницах вашего Глобального кредита, будут учтены как смягчающие обстоятельства.

Имгрим Шэнкс протягивает мне лист бумаги и огрызок карандаша:

– Полагаю, теперь вы всерьез задумаетесь о том, что написать на этих страницах?

37

Инъекция

Инъекция, по словам папы, практически самое разумное решение серьезной проблемы. Серьезная проблема заключается в том, что в нашем изрядно нагревшемся мире слишком много людей. На Юге людей убивают голод и война. А вот на прохладном Севере безопасность зависит от согласованного решения.

«Когда впервые было выдвинуто предложение о том, что жизнь каждого человека на Севере не должна превышать определенный возраст, я был твоих лет, – рассказывал папа. – Начали с восьмидесяти. Теперь этот возраст – семьдесят четыре. Было решено, что этот возраст – единственный справедливый способ затормозить сокращение ресурсов. Единственный шанс прокормить себя. Привыкнуть к этому было непросто, но на деле такой подход не очень-то отличался от того, что предприняли в Китае, когда пытались ограничить рост населения посредством политики „одна семья – один ребенок“. – Папа немного помолчал и спросил: – Как думаешь, Мари, почему я так ценю каждый день этой жизни?»

Спустя десять лет после установления глобальной политики по ограничению продолжительности жизни идея о возможности передавать в дар годы собственной жизни стала реальностью. Вернее, в дар передавалась смерть. Все началось с истории любви. Кейс[2] Ады и Джона Маллинс. Ада и Джон влюбились друг в друга, когда были подростками. Они были уверены в том, что будут любить друг друга до самой смерти. Но Джон был на два года старше Ады. То есть в перспективе, когда он в свои семьдесят четыре года с достоинством пойдет на инъекцию, Ада будет обречена на целых два года жизни без любимого.

«А что, если я подарю ему один год своей жизни? – предложила Ада. – Если пообещаю, что пойду на инъекцию в семьдесят три? Тогда он доживет до семидесяти пяти и мы сможем умереть в один день».

Дело было рассмотрено в Глобальном Верховном суде Севера. Суд постановил: для нашей планеты не имеет значения – уйдут два человека в возрасте семидесяти четырех лет или один из них уйдет в семьдесят три, а второй в семьдесят пять. И все из-за той же проблемы потребления ресурсов. В результате прошение Маллинсов было удовлетворено. Ирония судьбы в том, что через неделю Джон погиб в автокатастрофе. Ему было всего шестьдесят девять, но Ада уже подписала бумаги. Она, естественно, могла прожить до семидесяти трех, но предпочла инъекцию, чтобы ее похоронили вместе с мужем. В Глобальных новостях тогда поднялась большая шумиха. Было решено, что подобный опыт полезен для планеты, и кейс Маллинсов стал отправной точкой торговли годами жизни.

Национальные правительства быстро расширили применение подобной практики, в первую очередь для заключенных в тюрьмах. Теперь люди, совершившие ненасильственные преступления, расплачивались за содеянное годами жизни. Для стран это было дешевле и в глобальном смысле более эффективно.

Таким образом, если меня признают виновной, я должна буду подписать договор, позволяющий властям сделать мне инъекцию потассия в сорок девять лет. Мне четырнадцать. Сорок девять еще не скоро. Но и не в Далеком времени.

Это значит, мама, что я стою перед выбором: либо начать работать над кредитной страницей в своем глобальном паспорте, либо искать мальчика.

И еще – оружие.

38

Оружие

Сделать оружие проще простого, было бы время и желание. В распределительных центрах обычно есть и то и другое. В распределителе аэропорта Каира я видела мужчину, который смастерил арбалет.

Для этого ему понадобилось:

шесть зубных щеток;

зажигалка;

четыре корпуса авторучек;

плечики из проволоки;

половинка алюминиевых щипцов из пищеблока;

россыпь электродеталей;

пальцы от желтых резиновых перчаток;

кусок веревки;

несколько винтов.

Пули он сделал из прессованной туалетной бумаги и алюминиевой фольги. Джамиль, так звали того мужчину, говорил, что дальность его арбалета – десять метров. Но я ни разу не видела, как он стреляет, так что не знаю – правда это или нет.

В Хитроу производили оружие попроще, но зато определенно смертоносное.

Там я видела:

нож из осколка стекла с рукояткой, обмотанной обрывками простыни и тканевой клейкой лентой;

пластмассовую вилку с двумя обломанными зубцами в центре и двумя заточенными по краям. Отличное оружие для удаления глаз противника;