Игра по чужим правилам

Она огляделась, потыкала трупы носком туфли.

– Эугенито, принеси с кухни бидон с растительным маслом. Ещё пошарь в кладовке под лестницей – может, найдутся свечи, керосин, растворители для краски? Что-то засиделись мы тут, нехорошо…

1979 г., 1 октября,

Москва, центр.

День, которого ждали.

Эскалатор вынес меня наверх, в обрамлённый колоннами павильон станции «Кировская» – будущие «Чистые пруды». Стрелки на циферблате часов, висящих на ближайшем столбе, показывают семнадцать тридцать две. Можно не торопиться – Главпочтамт в двух шагах, на улице Кирова, идти до него никак не больше трёх минут. Я обошёл павильон, пересёк трамвайную линию и уселся на полукруглой скамейке возле памятника Грибоедову. Слева, за низкими гранитными ступенями шумел Чистопрудный бульвар, в оставшейся от ночного дождя луже купались воробьи и играли с игрушечным корабликом карапузы. Оставалось время привести в порядок мысли и напоследок, ещё раз, обдумать ситуацию.

После жуткого эпизода с фарцовщиками Аст пропал на целых три дня – не появлялся в школе, не брал трубку, не открывал дверь, когда я десять минут кряду жал на кнопку звонка. На одиннадцатой минуте вышла его мама, напуганная, с больными глазами – и сказала, что «Серёжа неважно себя чувствует, но скоро обязательно поправится, а пока, пожалуйста, не надо его беспокоить…» Уходи, откуда пришёл и оставь нас в покое – читалось в её словах.

Я ушёл. Потрясение, конечно, ему выпало неслабое, но психика у парня крепкая, отойдёт. И действительно, на пятый день Серёга появился в школе – осунувшийся, сгорбленный, не человек, а тень самого себя. Когда я подошёл, чтобы поздороваться – испуганно вскинулся, но всё же справился. На ближайшем уроке мы сидели вместе, а после обеда вовсю упражнялись с арматуринами в школьном дворе – ни на «спецдачу», ни к театралам ехать пока не стоит.

В тот день, поздно вечером, когда мы отвезли Илзе и Серёгу на конспиративную квартиру (не по домам же им ехать в таком состоянии, пусть отойдут, примут крепкого – глядишь и утешат друг друга в постельке), я задал Кармен вопрос, не дававший мне покоя:

– Слушай, а зачем ты заставила их пристрелить фарцовщиков?

Кубинка недобро усмехнулась.

– Эту вашу Илзе и заставлять не пришлось, а вот твой друг… Знаешь, что такое – «проверка кровью»? Это ведь не только в американских фильмах про мафию. Дела у нас намечаются серьёзнее некуда, и каждый из нас, должен быть уверен, что ни у кого из группы в критический момент не дрогнет рука.

– Но почему не меня тогда?..

Кармен задумалась – впрочем, ненадолго.

– Во-первых, в этой истории твоей вины нет. Наоборот, ты поступил вполне грамотно – передал информацию и стал ждать решения. А во-вторых… тебе ведь уже приходилось убивать?

Я кивнул. Сказанное кубинкой мне категорически не понравилось. Во-первых, прошлогодний покойник не в счёт. Я тогда защищался, а убить того, кто пытается засунуть тебе под рёбра перо – это, согласитесь, совсем не то, что хладнокровно застрелить беззащитного человека, только чтобы зачистить следы. А во вторых… кто, как не я собирается нарушить все мыслимые правила, и сделать это совершенно сознательно? Утаенная от генерала записка «шефа-Десантника» – это вам не какие-то жалкие фарцовщики. А если учесть, что я собираюсь и дальше действовать тайком, например, в одиночку идти на Главпочтамт…

Ну не поворачивался у меня язык позвать Аста с собой, хотя он, конечно, согласился бы. Спросит ведь, скажу ли я об этом генералу – и что мне отвечать? Ведь, строго говоря, и с фарцовщиками можно было разобраться и своими силами. Никуда бы эти два придурка от нас не делись, а Илзе, глядишь, и не пришлось бы уезжать из Москвы.

Нет, не хватило бы у нас двоих решимости. Жесткости не хватило бы, вот что. Кишка тонка, товарищи комонсы. Белоручки вы, чистюли. А вот у Илзе хватило бы. Впрочем, чему тут удивляться – после того, что сотворили с ней эти два ублюдка…

– Кстати, насчёт Илзе: ты действительно собираешься сохранить её отпечатки на стволе?

Кармен посмотрела на меня с изумлением.

– Смысл? От трупов на даче остались одни обгорелые кости, пальчики для сличения с теми, что остались на обрезе, снять неоткуда. Гильзы я забрала, что до пуль, то их опознать нелегко, уж очень ствол нестандартный. А пакет с обрезом – это чтобы она запомнила накрепко и не вздумала бы фокусничать.

В этом вся Кармен – очаровательная девушка, отличный товарищ, и вместе с тем, и хладнокровная, расчётливая убийца. Одно слово – незаконная дочь Команданте Че…

Звякнул на повороте трамвай. Я взглянул на часы – ого, уже семнадцать-пятьдесят одна, до назначенного времени осталось всего девять минут.

Я торопливо поднялся со скамейки, машинально провёл ладонью по левой стороне груди, где под курткой ощущалась непривычная – пока ещё непривычная! – тяжесть кобуры с «Вальтером».

Пора.