Игра правил

– Притупление всего спектра эмоций человека введением антагониста кортиколиберина, – тут же отозвался Мотя, – это не «лечение любви». Это уродование своего мозга снижением его активности, ведущее к ужасным побочным психическим последствиям, начинающимся с утраты социальных навыков и далее уходящим в дебри психологических патологий. А твоя идея вколоть человеку, пережившему расставание, препарат, повышающий уровень серотонина, так и вообще сродни идее с горя упороться наркотиками. Браво! И ты заблуждаешься касательно «гормона счастья» серотонина, что, мол, «чем его больше, тем человек счастливее!» Это ошибочное представление о серотонине. Марк Анзорге из Колумбийского университета провёл опыт на двух группах мышей. Первая группа обильно питалась, была здорова и находилась в комфорте, а вторая группа постоянно находилась в страхе и лишениях. Обеим группам ввели антидепрессанты, стимулирующие выработку серотонина, и они подействовали совершенно по-разному. Мыши из первой группы остались такими же довольными жизнью. А вот мыши из второй группы, на удивление всех, впали в ещё большую панику и депрессию. Оказалось, что в разных группах у животных серотонин действовал на разные нейроны. У мышей из первой группы – он снизил активность верхнего дорсального ядра, а у мышей из второй группы – повысил. Ещё учеными было установлено, что у социофобов, коих вряд ли можно назвать «счастливыми» людьми, сильно повышен уровень серотонина. И этот факт опять же опровергает взаимосвязь серотонина со счастьем. И самое главное, если серотонин – это счастье, то почему у наркоманов случаются приступы паранойи и панические атаки? Ведь механизм в обоих случаях якобы представляет собой лишь химию. Так почему один раз счастье и эйфория, а другой раз, при той же самой дозе, паранойя и панические атаки? Потому что не всё так однозначно в «физике счастья». Самое важное, чего не знают учёные и что является первостепенным нюансом в вопросе серотонина, это от чего же именно зависит его распределение по участкам мозга. А без ответа на этот вопрос научному сообществу вообще следовало бы отказаться калечить людей гормональными антидепрессантами. Ведь по факту, такое «лечение» лишь обрекает человека на наркотическую зависимость с непросчитываемыми последствиями и ослаблением мозговых функций. Корень зла почти всех психологических проблем современных людей – одиночество и разобщённость. И «лечить» сей недуг нужно не гормональными препаратами, а осознанием единства людей и пониманием механики процессов любви. Я согласен, что существуют сильно запущенные и уже неизлечимые патологии, где пациентам требуются гормональные антидепрессанты, притупляющие нескончаемую боль. Здесь да, необходим выбор «меньшего из двух зол», бесспорно. Но когда такие препараты назначаются абсолютно здоровым людям, желающим якобы «поскорее выйти из депрессии» или перебороть какие-то психологические травмы, а то и того нелепее – «чтобы стать счастливее», то подобный подход просто недопустим! А что касаемо любви, то ты, как и твои «учёные», совершенно не понимаешь, о чём ведёшь речь. Оттого у тебя и возникают вопросы, «почему любовь является ресурсом?». А у учёных крепнет убеждённость, что «любовь – лишь действие гормонов».

В принципе, я согласен с В. Для меня тоже ресурс – это нечто, приносящее счастье. Или, по крайней мере, имеющее такой потенциал. Но почему В считает, что любовь «неощутима»? Почему он считает, что любовь не может приносить комфорт и счастье? Пусть её следствия и выражены различными химическими реакциями организма, но само её ощущение вполне осязаемо. Часто человек и вовсе может быть счастлив только тогда, когда счастлив объект его любви, и ничего другого ему не нужно. Я решил прояснить для себя этот момент:

– Я думаю, – обратился я к В, – ты не совсем прав. Бывает так, что человек счастлив просто от факта счастья любимого человека, счастье которого он ставит выше собственного. И ничто другое любящего человека не будет интересовать и не будет приносить ему удовлетворения. Ведь единственная истинная любовь – это самопожертвование во имя объекта своей любви.

В перевёл на меня презрительный взгляд, демонстративно тяжело вздохнул и заговорил сквозь ухмылку: