Игра (СИ)

Вопреки ожиданиям, в университете Сашу никто посторонний не разыскивал, и через несколько дней он рискнул выбраться в город, а затем и объявиться на занятиях. Ночи пролетали без сновидений, пачка таблеток подходила к середине. От всех возможных воздействий парень старательно закрывался «щитами», представляя их стальными, бетонными, огромными, непробиваемыми… Вроде работало. Никто не лез в его сознание — впрочем, там и без чужого вмешательства творился бардак. На улицах, в метро, в коридорах института Саше мерещились то знакомые лица сотрудников Тринадцатого отдела, то навязчивый запах духов его руководителя… Словно весь город помешался на дорогом мужском парфюме, поливаясь им с ног до головы, или это обоняние его внезапно обострилось до почти звериного? Память не давала расслабиться, то и дело подбрасывая необычайно четкие воспоминания. Звуки, картинки, мелодия из наушников случайного соседа в вагоне, названия улиц и реклама на бортах автобусов — всё так или иначе вплеталось в сложную паутину ассоциаций, всё напоминало о тех нескольких ярких и сумасшедших неделях, которые парень тщетно пытался стереть из своей головы.

«И что теперь?» — спрашивал он себя, закрывая глаза по вечерам на жестком диванчике в комнате Виктора.

«Ну и?» — переспрашивал требовательный внутренний голос, стоило ему разомкнуть веки под оглушительное дребезжание допотопного будильника.

Нужно было принимать какое-то решение, уезжать из города, или идти «сдаваться» Рогозину, делать хоть что-то… Саша ходил на пары, глотал снотворное, гнал из головы назойливые мысли — как там ребята, до чего докопались, что же такое, интересно, эта «Лена»?

— Слышал, у нас какую-то секту накрыли, — шептал на ухо Витек, косясь на монотонно бубнящего лектора. — Они парня одного в жертву принесли, прикинь? С геофака тип, с четвертого курса…

— Да, — Саша кивнул безразлично, продолжая рассеянно глядеть в пустую тетрадь, где с начала лекции так и не появилось ни строчки. — Как его звали? Вроде тезка твой? Или Виталик, не помню…

— Не, Семен его звали, точно, я запомнил…

«Семен, значит. А я думал, Вит — Виталий или что-то в этом духе… Впрочем, неудивительно. Не подходило ему это имя…»

— Да, точно. В жертву принеси, значит. Ладно…

— Санек, ну ты чего такой, хватит киснуть уже, бабы приходят и уходят, а жизнь продолжается…

— Да я не из-за бабы вовсе, — честно ответил парень.

На паре по физиологии он точно спал с открытыми глазами — информация не задерживалась в сознании, речь бессвязным потоком вливалась в уши. Впору писать диссертацию о влиянии сновидений, точнее, их отсутствия, на когнитивные способности наяву. Или у таблеток просто такие побочные эффекты?

А на английском был Крыс, и он был мерзок как никогда, и, точно почувствовав слабость одного из своих студентов, он кинулся, как и подобает крысе, добивать раненого. Саша едва успевал отбиваться от его придирок. Он чувствовал, что преподаватель безбожно его «вампирит», и не раз пытался «обрубать» щупальца — глазами он их не видел, но вполне уже четко представлял в уме. Однако, все силы уходили в «щиты», и больше их ни на что не хватало. Крыс, в конце концов, обнаглев окончательно, заявил, что желает видеть Сашу завтра после пар — для индивидуальной, видите ли, отработки пропущенных занятий. Тот даже спорить не стал, чувствуя, что это бесполезно.

«Чего ему нужно, интересно? Он же прекрасно знает мой уровень, знает, что один-два пропуска ни на что не повлияют… и домашку-то я делал… Вот старый пидор, денег хочет, что ли?» — возмущался в уме Саша, топая по коридору родного психфака. «И ничего ведь с ним не поделаешь... хотя... Вот интересно, что б на моем месте сделал Рогозин? А, черт, не думать об этом, не думать о нем… Но все же? Пришел бы, наверное, с диктофоном, записал весь разговор, потом — заявил бы на него… и законно, и проблема устранена. Ладно, а если Крыс денег не потребует? Если он просто взъелся на меня, и из принципа на экзамене завалит… Интересно, а вампира сложно убить? Сложнее, чем обычного человека? Если попробовать… подстроиться под его сердечный ритм и все такое…»

Саша аж остановился посреди коридора, когда понял, о чем только что подумал. «Нет, вот так точно нельзя… Нельзя так решать проблемы. Иначе превратишься в этакого… сверхчеловека в худшей из трактовок учения Ницше. В людоеда, для которого собратья по виду хомо сапиенс — то ли мясо, то ли расходный материал. Но… вот Рогозин же не убивает людей направо и налево? Хотя может ведь. Что его сдерживает? Ладно, а что удерживает обычного, среднего человека от убийств неугодных ему людей? Есть такое подозрение, что исключительно отсутствие доступных средств, да страх перед законом…»

— Слышь, Достоевский, ты жрать идешь? — Витек чувствительно хлопнул его по плечу. Он и дома, и в универе как-то ненавязчиво присматривал за другом, опасаясь, видимо, как бы тот не принялся резать вены от мифической несчастной любви.

— Не, не хочется. А почему это Достоевский, интересно?