Игра случая

Сейчас она добавляла в отвар синей коры местную приправу, которую собирала сама. И когда дверь кафе распахнулась, впуская нового посетителя, она сердцем почувствовала — это ОН.

Каждый вечер Йура приходил после работы поесть, поболтать с ней о том, о сем. Увидеть ее голубые бездонные глаза, потом идти домой.

— Привет, Сэм! Что у нас сегодня на ужин? Дай угадаю… — он зажмурился и изобразил глубокое размышление. Впрочем, его притворство выдавали растянувшиеся в улыбке губы и ямочки на щеках. — Нет, сдаюсь.

Девушка тоже улыбнулась. Для нее он был просто Йура, хотя в школе дети и взрослые обращались к нему Йурий. А точнее Йурий Левский.

Когда-то армейский инженер-психолог, бывший командир отряда военных астронавтов, почти одновременно получил ранг специалиста, третий разряд по боевым космическим атакам и первую любовь, которая внезапно нанесла незаживающую рану в сердце. Тогда он забрел на визитницу и воспользовался зернами. Через три года боль разрыва так и не утихла, поэтому, поменявшись с повеселевшим на Набхи двойником, он решил начать новую жизнь на этой спокойной планете. И это было правильное решение — вот уже пять лет он жил на Набхи — здесь все новое и необычное вытеснило из памяти сердечную боль.

Взять, например, Йееелоупуха. В первый же день прибытия, едва ступив из хогана на новую планету, Йурий подвергся атаке странной желтой мягкой массы. Все его земное боевое мастерство оказалось бесполезным в схватке с НЖО (неопределенным желтым объектом). Пушистый ком облепил человека всеми конечностями и щекотал до тех пор, пока Йурий не свалился наземь в пароксизмах хохота. Тогда невиданный зверь отпустил жертву и начал строить комические рожицы. Потом ткнул себя в грудь и промычал:

— Еее… ух!

Йурий собезьянничал, ткнул в себя и сказал:

— Йурий! — так его назвали родители в честь первого космонавта Юрия Гагарина. Только вот букву «Ю» уже никто не использовал. Лингвистическо-теоретическое Агентство правописания (ЛТАП) признало букву «Ю» атавизмом и заменило на популярное «Йу».

— Йуууу! — обрадовался желтый зверь семейства йееелоупуховых и с тех самых пор стал неразлучным другом землянина.

В школе Йурий был любимым учителем детей сразу по двум предметам: Новейшей космической истории и Спортивному мастерству первого уровня. Специалист по нейрофизиогномике, он легко считывал у собеседника игру лицевых мышц и прекрасно ориентировался в мотивах поступков людей.

Желтый «медвежонок», которого Йурий назвал Йееелоупухом, вставал рано и отправлялся в лес за домом. Завтракал листьями и ягодами, а затем возвращался и будил Йу, и они вместе отправлялись в школу (хотите быть любимым учителем — приходите на урок в компании добродушного желтого медвежонка). По дороге в школу друзья заглядывали в кафе, где Сэм готовила вкуснейшие завтраки. А возвращаясь после занятий, они снова посещали заведение и уже не спеша обменивались с Сэм новостями.

Сегодня все посетители кафе чувствовали себя немного взвинченными. И не только из-за туч. Многие спрашивали у Йурия: правда ли, что малышу Дюшону приснилось, будто их дом со всем многочисленным семейством оказался высоко над облаками? Слухи о том, что Дюшон-младший заявился в школу лишь на последний урок и под общий хохот класса оправдывался тем, что ему пришлось долго спускаться с горы, непонятно как уже добрались до посетителей.

В тот момент никому не хотелось верить, что сон был пророческим.

— А ты тоже уже слышала про гору? — лицо Йурия выглядело встревоженным.

— Да, местные взволнованы не на шутку. Одни смеются, другие испуганы до предела. Ведь Малышу Дюшону не в первый раз снится то, что сбывается…

За 45 минут до начала катастрофы

Тело еще помнит, как она, разбитая артритом, бросает на земной визитнице зерно, шепча «удачи и здоровья тебе, дорогая», но вот толчок и…

Слегка покачнувшись, пытаясь устоять на ногах, Ника вдруг ощущает неожиданную силу и гибкость, затем видит совсем другой свет, другой пейзаж, и, улыбнувшись, облегченно опускается на пол хогана: ноги уже не болят. Шевелит пальцами рук: какие они ровные, красивые и легко сгибаются!

— Гип-гип-ура! Получилось! Хоган лечит все!

Выудив из кармана куртки круглую коробочку — зеркальце и складывающуюся щетку-расческу, она раскрыла ее и взглянула на себя. Лицо помолодело, серость ушла, вернулась ее красивая шоколадная кожа, словно ей двадцать лет, а не сорок пять. Щеки гладкие, от болезненной припухлости не осталось и следа. Черные глаза — задорные, восторженные. Даже неловко стало за свое беспечное настроение: ее прототип, настоящая Ника, сейчас, наверное, медленно бредет с мужем и друзьями по земной визитнице на негнущихся ногах… Впрочем, любопытство оказалось сильнее этой мимолетной жалости.

Сквозь прозрачные стены виднелись чужие хоганы. Много. Это хорошо. Значит, ее новая планета обитаема. Жаль только людей не видно совсем, никто ее тут не встречает, не ждет. Придется осматриваться самой.

Она выглянула из хогана и поняла, что снаружи тепло — можно надеть что-то легкое.