Игра со Зверем

— Я обезопасил ее на время отсутствия, — коротко объяснил демон. — На раба рассчитывать не приходится — сам знаешь.

— Да уж, — ухмыльнулся левхойт. — Риэль…

— Квардинг. Я могу рассчитывать на то, что девушка станет свободной? — бесцеремонно перебил грияна оракул.

— Конечно. Вы всегда можете на меня рассчитывать, — последовал равнодушный ответ. — Что-то еще?

— Да. Хватит Хранителям насиловать рабынь, Рорк. И тебе тоже. Ангелы жалуются, что слишком часто их лечат.

И, не ожидая ответа, старец отошел.

— Разорвать бы его на куски, — сквозь зубы прошипел левхойт.

— Успокойся. Ничего особенного он не потребовал, — его друг вновь перевел взгляд на девушек. — Хотя Хранители со мной не согласятся.

— Ну… он же не запретил их брать, если сами придут? — медленно произнес левхойт. — Я еще не всех попробовал. А ты? Кого из них хочешь?

— Вампиршу, — задумчиво сказал Амон. — Они всегда сопротивляются до последнего.

— Хм… не пробовал пока, — гриян хлопнул квардинга по плечу. — Ну что ж, все впереди, а сейчас пойду к нашим дамам.

Едва он отошел, сознание собеседника, словно вспышка, пронзила острая и, несмоненно, чужая боль. Кэсс.

«Что с тобой? Почему тебе больно?»

Голос Амона ворвался в ее мысли, неся успокоение.

«Вернусь — убью!»

Девушка вложила в эту мысль всю ярость, какую только испытывала. Час от часу не легче: стоило ей расположиться на арене, как голову словно стиснули раскаленными тисками, и чем сильнее накатывала острая мука, тем отчетливее она слышала разговор, происходивший наверху. И каждое новое слово отзывалось страданием и… непониманием. Но стоило нииде «услышать» про Вилору, как в душе вспыхнула ревность.

«За что?»

Недоумение в таком родном голосе заставило ее забыть о головной боли. Несчастная рабыня, забыла о том, что в этом мире она — существо бесправное, и словно стала девой Ада, перенимая привычки квардинга.

«Вампиршу хочешь? Убью!»

Но Хозяин в ответ промолчал, что было еще более обидно. Вот ведь… демон!

«Как ты услышала?»

«НЕ ЗНАЮ!»

— Кассандра. Как ты себя чувствуешь? Ты бледная.

Мягкий голос Рорка раздался так близко, что негодующая ревнивица вздрогнула. Сильные пальцы нежно удержали ее подбородок и подняли голову вверх. Взгляд разноцветных глаз, теплый, безмятежный, будто лаская, пробежался по лицу и остановился на губах.

Ревнивый рык Амона улучшил Кэсс настроение. Ее губы дрогнули в улыбке, и лицо левхойта просветлело.

— Страшновато немного. И солнце припекает, — ответила девушка.

— Все будет хорошо, — гриян нехотя отнял руку и пошел дальше, одаривая каждую претендентку то словом, то взглядом, то просто кивком. Вот расцвела обычно угрюмая Натэль, когда ее расцеловали в обе щеки, вот…

«Не смей ему такое позволять!»

«Знаешь, что…». Девушка закусила губу, стараясь успокоиться. Сволочь бездушная! Он еще тогда разглядывал эту вампиршу… память споткнулась о воспоминание странного разговора про доверие, и ревность схлынула сама собой.

«Все равно убью».

Рабыня поежилась, когда Хозяин шепнул: «Мне нравится то, что ты называешь нежностью… Попробуй».

От ответа ее избавил раскатистый голос глашатая, нарушивший торжественную тишину, висящую над Поприщем:

— Только способность безбоязненно отнимать и дарить жизнь тогда, когда это необходимо — есть признак наивысшей силы духа. Сегодня мы увидим, кто из вас действительно наделен властью над собой и своими чувствами.

— Сколько пафоса… — фыркнула Нат, стоявшая слева от Кэсс.

Ниида промолчала и мысленно сжалась, предчувствуя Беду. Настоящую Беду, а не какие-то мелкие неприятности. Предчувствие не подвело. Стальная решётка со скрипом поползла вверх, выпуская на арену полдюжины огромных человекообразных существ — звериные глаза на серых безгубых и безносых лицах, длинные руки с огромными узловатыми ладонями, широкие мощные плечи… Рядом с этими серыми морщинистыми гигантами даже Амон выглядел бы более чем скромно. Страшилища безо всякого интереса смотрели на сгрудившихся в центре Поприща девушек. Те же взирали на них с ужасом. Неужели придется биться? Но даже самому низкорослому ни одна из претенденток не допрыгнет и до груди!

Однако настоящий высасывающий душу трепет скользнул в сердце, когда на арену выволокли клетку с беспокойно мечущимися животными. Теми самыми, которых месяц назад приручили девушки. Звери жалобно визжали, хрипели и блеяли, чувствуя незнакомый запах странных существ. А те в свою очередь рычали и щерились, как разозленные хищники.

Над Ареной пронесся судорожный вздох девять испуганных рабынь.

— Каждая из вас связана с прирученным животным. Умрет оно — погибнет и хозяйка, — произнес все тот же торжественно-равнодушный голос. — Не допустите собственной смерти!

Едва смолкли слова глашатая, как один из чудищ шагнул к клетке и ловко вытащил за холку пятнистого щенка. Пушистый комочек трепетал в когтистой лапище.

— Симона! — разнеслось над Ареной.

Одна из девушек вздрогнула и сделала короткий шаг вперед. Страшилище ощерилось, показывая клыки, взмахнуло когтистой лапой и отшвырнуло под ноги претендентке кровоточащий комок мяса и шерсти.