Игра со Зверем

Еще один короткий шажок. Внутри все сводило от страха - вдруг снова отшвырнет? Однако уйти было выше всяческих сил. Испуганная до оторопи претендентка, тем не менее, чувствовала - только рядом с этим мужчиной ее место. И никак больше.

- Стой! - гнев в его голосе заставил несчастную застыть. - Еще шаг - и живой ты из этой комнаты не выйдешь.

От ее выбора зависело все. Кэсс смотрела в желтые глаза, не знающие жалости. Внутри шевельнулось отчаяние. Почему? За что? Может, развернуться и убежать? Он не будет против, он сам вынуждает её так поступить...

- Я хочу принадлежать тебе. Только тебе, - последний шаг дался легко.

Девушка смотрела на беснующееся в зверином взгляде золотое пламя и дрожащими пальцами распускала завязки плаща. Тяжелая ткань упала к ногам. Хищник зарычал, один прыжком преодолел разделяющее их расстояние, схватил свою жертву за плечи и встряхнул:

- Ты не можешь выбрать меня!

Она не понимала, о чем он говорит, но его голос - низкий, хриплый, сводящий с ума, придал решимости, и упрямая рабыня осторожно положила руки на черную грудь. Демон вздрогнул, словно его ударили, а в следующее мгновение рванул тонкую ткань сорочки, прижал к себе белое нагое тело, запустил руки в короткие волосы, и замер, тяжело прерывисто дыша.

- Вспомни мое имя, Кэсс. Вспомни.

Она молчала не больше секунды, но этой секунды хватило, чтобы кровожадное чудовище возобладало над тем немногим людским, что в нем еще оставалось. Разъяренно зарычав, господин швырнул невольницу на кровать. Он не тратил времени на прелюдию, ворвался в ее тело - черный, звероподобный, но замер, когда она закричала от боли:

- АМОН!

Хищник рычал, отказываясь повиноваться, но демон с трудом подчинил его, вынуждая отступить.

- Кэсс моя... прости.

Он едва смог вернуть себе человеческий облик. Девушка уткнулась в горячее плечо.

- Амон...

Он целовал ее, сначала осторожно, а потом лихорадочно, захлебываясь от яростного желания. Прохладная омытая лунным светом женщина трепетала в его руках.

"Моя!"

Ниида выгнулась, обнимая квардинга, царапая ногтями напряженную спину. Он рычал от удовольствия и вторгался в ее тело, растворяясь в яростном кипящем огне. Вздрагивал от наслаждения и словно не мог насытиться. Искал, но не находил утоления. Вновь и вновь прикасался к бархатной коже, пылающей под его руками, вновь и вновь впивался в зацелованные губы.

"Моя! Снова моя!"

Демон почти физически почувствовал тот момент, когда она вспомнила, когда вернулась окончательно, изгибаясь в сладкой пытке удовольствия. Понимание этого лишало его возможности думать. Впервые в голове не было никаких мыслей. Он вообще ничего не соображал. Лишь с упоением повторял про себя одно единственное слово: "Моя!".

Его Кэсс. Только его.

А много позже, когда она затихла в его руках, сонно дыша, он убеждал себя, что наваждение схлынуло. Но остатки здравого смысла разбились о тихое: "Я тебя люблю". Лишь тогда Амон осознал - случилось нечто непоправимое и очень опасное. Эти три слова, сказанные сквозь дрему, лишили его покоя. Он призывал сон, но сон не шел. "Я тебя люблю". Так не бывает. С такими, как он, не бывает! Она не может любить его. За что? Вырвал ее из привычного мира. Издевался. Причинял боль. Бессчетное количество раз. Она не может его любить. Это просто слова. Да, просто слова... Зверь внутри рванулся и надрывно зарычал: как может она бросаться такими словами? Дразнит его?

- Кэсс. Ты не любишь меня. - Он хотел сказать это угрожающе, чтобы человечка поняла - с ним не стоит шутить, но получилось тихо, почти неслышно.

- Люблю, - она спорила даже во сне.

Квардинг вскочил и заметался по комнате. В нем поселилось непонятное беспокойное чувство, которое он никак не мог истолковать. Демон злился, что девчонка так спокойно спит, в то время как...

Любит его? Глупая. Не может этого быть! Не с ним. Любит...

Он провел ночь, меряя шагами балкон. Туда-сюда, туда-сюда. Хорошо хоть дождь кончился... Предводитель воинства Ада старался ходить тихо, почему-то не желая будить спящую. Но, едва небосвод начал бледнеть, невеликое терпение Амона иссякло окончательно. Он выглянул в коридор и отдал короткий приказ Фрэйно - принести одежду нииды, и только после этого посмотрел на сладко сопящую рабыню. Она лежала, обнимая подушку, маленькая, тоненькая и... такая настырная. Вернулась к нему. Всегда возвращалась.

- Кэсс, просыпайся.

Уже приученная к мгновенным пробуждениям, она села на постели, потирая ладонями лицо.

- Еще темно. Неужели на тренировку? - простонала, не открывая глаз.

- Ты меня не любишь, - сказал, наконец, Хозяин упрямой невольницы вслух то, что твердил себе на протяжении всей ночи.

Девушка замерла, открыла глаза, и посмотрела на мужчину так, словно он разбудил её обсудить позднее творчество Пикассо или поговорить о проблемах нереста осетровых. Словом, как на сумасшедшего, одолеваемого навязчивым бредом.

- Ты меня для этого разбудил? - уточнила на всякий случай.

Он стремительно склонился.

- Отвечай!

- А, так это вопрос, - Кассандра взъерошила волосы и потянулась.