Игра теней

— Я — одинокая женщина, должна я хоть подушек вдоволь иметь, чтобы тискать их вволю? — смеялась Ирина Леонидовна, всегда говоря о своем одиночестве в шуточной форме. Но Даша знала, что маму это беспокоит постоянно. Она так и не смогла наладить свою личную жизнь, хотя после ухода отца у нее были мужчины. Но ни с одним из них связь не переросла в долгие, прочные отношения. Марина всегда говорила, что неустроенность действует на женщину убийственно. Она вывела собственную теорию зависимости раздражительности одинокого женского организма от коэффициента влюбленности и сексуального удовлетворения. Дашу Маринкины изыскания приводили в восторг. Подруга умела все разложить по полочкам, находя причины всех несчастий женщины в отсутствии любимого мужчины. Получалось, что Даша опровергала все правила и теоремы Маринкиной теории: именно Стас приносил ей сейчас одни несчастья. Любимый мужчина разрушал ее чувство, заставлял забывать о своем «я». А никакое самоуничтожение не может быть оправдано. Самые высокие цели не должны нести разрушение личности. В сложившейся ситуации было два выхода: первый — очередная попытка найти общий язык, второй — молча уйти. Второй казался более логичным, потому что накопилось слишком много, чтобы понять — их совместная жизнь невозможна. Именно это она сказала Стасу сегодня утром, когда спустилась в столовую и застала его стоящим у окна. Казалось, он провел так всю ночь. Он на миг обернулся и снова стал смотреть вдаль. Темные круги под глазами, непривычная щетина на измятом лице, все та же одежда.

— Первый снег, — проронил Стас. — Так рано, хотя уже ноябрь заканчивается.

— Я уезжаю, Стас, — громко сказала Даша без слов приветствия.

— Когда ты приедешь? — Дубровин не обернулся, только стал более прямо, напряженно вытянулся.

— Не знаю.

— Я хочу, чтобы ты знала — я люблю тебя, — тихо произнес он, опершись о широкий подоконник. — Знаешь, я провел ночь у твоей двери. Хотел, чтобы утром ты открыла ее и улыбнулась или заплакала, увидев меня.

— Не надо, Стас.

— Но я проснулся раньше и вскочил, благодаря Бога, что ты не увидела меня такого. Так вот ты никогда не увидишь меня жалким, слышишь?

— Да.

— Что бы ты ни решила, я не буду умолять тебя. Я презираю тех, кто способен делать это.

— Я понимаю, — тихо сказала Даша, разглядывая его взъерошенные волосы. — В этом мы с тобой схожи.

— Я буду ждать.

— Не нужно, просто живи.

— Это означает, что ты уже все решила? — Дубровин обернулся и пристально посмотрел Даше в глаза. — Так скажи честно.

— Я должна побыть одна, без тебя, — уклончиво ответила Даша. — Хочу понять, что буду чувствовать.

— Передай привет Ирине, — сказал Дубровин и потянулся к сигарете.

— Обязательно, — Даша взяла сумку и направилась в прихожую. Она хотела надеть шубу, увидев за окном белое снежное покрывало, но в последний момент передумала. Провела ладонью по мягкому меху норки, искрящейся от падающего солнечного света. Потом сняла с вешалки дубленку, накинула на голову капюшон. Оглянувшись, она надеялась увидеть за спиной Стаса, но он, похоже, так и остался в столовой. Даша грустно улыбнулась и тихо произнесла: — Я не прощаюсь.

Она спускалась по ступенькам крыльца, чувствуя взгляд Дубровина. От этого стали непослушными, тяжелыми ее ноги, походка — неуверенной, сумка — невероятно громоздкой. Даше стоило огромных усилий продолжать движение по направлению к загородному шоссе. Оно было достаточно оживленным — Даша не переживала, что придется долго ловить попутку. Так и случилось: она подняла руку, и не прошло и пяти минут, как рядом притормозил ярко-красный «форд». Она быстро договорилась с водителем о цене и, оглянувшись на оставшийся вдали дом, села в машину.

Всю дорогу она молчала, лишь однажды рассеянно ответив на вопрос водителя. Он быстро сообразил, что попутчица ему попалась неразговорчивая, и оставил ее в покое. В ***торске он подвез ее прямо к дому матери.

— Спасибо, — вяло улыбнулась Даша и протянула мужчине деньги.

— Всего доброго.

Она медленно поднималась по знакомым ступенькам, бросив быстрый взгляд на окна. Они чем-то отличались от остальных. Даша могла безошибочно выделить их с самого далекого расстояния. Стоило мельком взглянуть на дом, глаза тут же останавливались на этих двух окнах. По вечерам в них как-то по-особому горел свет, а днем они казались самыми приветливыми, радушными. Магия дома, в котором человек вырос, особенно если за долгие годы накопилось много светлых воспоминаний, а у Даши их было немало…