Игра в бары

Парень криво улыбнулся. Предложение Спейда не произвело на него большого впечатления. Что касается Джоэля Кэйро, то у него от изумления глаза полезли на лоб и отвисла челюсть, а дыхание сделалось тяжелым и прерывистым, отчего женоподобная грудь левантийца начала высоко вздыматься. Бриджит, отодвинувшись от Спейда, разглядывала его с удивлением.

Гутман некоторое время сидел молча, потом решил рассмеяться. Хохотал он искренне и долго, пока на глазах не навернулись слезы, затем сказал:

– Ну и шутник вы, сэр! – Потом вынул из кармана платок и вытер лицо. – Никогда не слышал ничего более занятного.

– Лично я не нахожу здесь причин для смеха, – сказал Спейд. – Это самый лучший выход из положения. Заполучив сопляка, полиция…

– Но, дорогой мой, – запротестовал Гутман, – неужели вы не понимаете? Даже если на минуту допустить подобное… Чушь какая! Я люблю Вилмера, как родного сына. Но согласись я даже с таким предложением, что, по-вашему, помешает ему рассказать полиции все до мельчайших подробностей?

Спейд натянуто улыбнулся и заявил:

– Если мы придем к соглашению, сопляка всегда можно будет убрать при попытке к бегству или, например, при оказании им сопротивления. Но, в принципе, это лишнее. Пусть болтает сколько влезет. Обещаю вам устроить так, что никто ничего не станет предпринимать.

Гутман нахмурился и, смутившись, опустил голову.

– Каким образом? – спросил он, потом поднял глаза и хмыкнул. – А что ты сам думаешь, Вилмер? Правда, ужасно смешно?

Холодный ореховый взгляд паренька блеснул.

– Да, получается забавно, – кивнул он и повернулся к Спейду. – Ах ты, сукин сын!

Тем временем Спейд говорил с Бриджит:

– Как ты себя чувствуешь? Тебе лучше, ангел мой?

– Да, гораздо, – ответила та и тихо-тихо прошептала: – Только я боюсь.

– Не стоит, – беспечно бросил он и похлопал девушку по колену. – Ничего страшного не происходит. Хочешь выпить?

– Спасибо, потом. Будь осторожен, Сэм.

Спейд усмехнулся и посмотрел на Гутмана. Толстяк улыбался.

– Так каким образом? – снова поинтересовался он.

– Что «каким образом»? – притворился Спейд дураком.

– Сэр, если ваше предложение серьезно, то из вежливости надо выслушать его до конца. Каким образом вы сумеете выдать Вилмера так, чтобы в случае ареста он нам не навредил?

Спейд покачал головой.

– Нет, я не хочу злоупотреблять ничьей вежливостью. Забудем об этом.

– Ну что вы! – запротестовал Гутман. – Вы же ставите меня в неловкое положение. Я не должен был смеяться над вашими словами, извините, мистер Спейд. Конечно, я питаю к Вилмеру отцовские чувства и предложения вашего принять не могу, но подробности все же хотел бы выслушать.

– Ладно, – сказал Спейд. – Дело обстоит следующим образом. Брайан – самый обычный окружной прокурор, заботящийся только о своей карьере. В основном его волнует то, какие отчеты поместят о нем газеты. Он скорее бросит сомнительное предприятие, опасаясь возможных последствий, нежели станет продолжать его. Он ни за что на свете не поверит в чью-то невиновность, если будет располагать доказательствами вины. Он легче отпустит на свободу полдюжины преступников без улик, чем одного непричастного с уликами.

– Именно перед таким выбором мы его и поставим, – продолжал Спейд. – О соколе он и слышать не пожелает. Будет думать, что сопляк заговаривает ему зубы, нарочно путает. Короче, положитесь на меня. Уж я сумею ему объяснить, что, если он попробует загрести всех, получится такое запутанное дело, в котором никакой суд не разберется. А удовлетворившись сопляком, он без труда добьется обвинительного приговора.

– Нет, сэр. Боюсь, ничего не выйдет. Я просто не представляю, как окружной прокурор сумеет связать воедино Торсби, Джакоби и Вилмера…

– Вы не знаете окружных прокуроров, – перебил его Спейд. – С Торсби все элементарно. Он был бандитом, как и ваш сопляк. У Брайана на этот счет уже есть версия. Тут обойдется без хлопот. Ну, а сопляка можно повесить только один раз. Почему бы не приклеить ему убийство Джакоби, поскольку его уже осудят за убийство Торсби? Они покопаются в своих архивах, отыщут какую-нибудь зацепку и свалят все в одну кучу. А когда докажут, что оба раза стреляли из одного пистолета, все встанет на свои места. Все будут счастливы.

– Да, но… – начал Гутман и запнулся, оглянувшись на парня.

Тот потихоньку выходил на середину комнаты и вскоре очутился между Гутманом и Кэйро. Там он.„остановился. Детские черты его лица придавали неописуемую порочность выражению пламенной ненависти и злобы на нем.

– Ублюдок! – прошипел он Спейду. Тот улыбнулся искренней, веселой улыбкой. – Ублюдок! Я убью тебя! Хватит с меня твоих подначек!

– Не горячись, – улыбнулся Спейд еще радостнее. – Пока сокол у меня, стрелять не стоит. – Он повернулся к Гутману. – Юный Дикий Запад. Может, вы ему объясните, что моя смерть все испортит?

Недовольно скривившись, Гутман облизал пересохшие губы. Голос его зазвучал слишком хрипло и скрипуче для отцовского:

– Не обращай внимания, Вилмер. Мы не собираемся следовать его советам, ты…

– Тогда пусть отвяжется, а то я его ухлопаю, меня ничто не остановит.