Игра в косынку. Практикум

Слухи про «Косынку» (про Мэтров)

Один Мэтр Косынки попросил другого Мэтра Косынки пожить у него месяцок, пока тот будет в командировке. Это у них такая фишка была — Мэтры играли, будто они обычные люди и у них нету денег, чтобы дать их кому-нибудь, кто покормит этот месяц кота. Уезжая, хозяин дома просил гостя, чтобы тот делал все, что угодно, но не открывал его компьютер и не играл в его Косынку. Три дня терпел Мэтр, а потом открыл компьютер другого Мэтра и сыграл в Косынку. В тот же миг они поменялись телами и так живут до сих пор.

Слухи про «Косынку» (про начальника)

Одна молодая женщина играла в Косынку для собственного удовольствия — она так проводила время. Особых достижений за ней никто не замечал, да и не интересно ей это было (по крайней мере она так говорила). Однако, у этой женщины не ладились отношения с начальником. На одном из форумов в интернете, посвященных Косынке, женщине дали один совет, которым она воспользовалась. Женщина вошла в кабинет своего начальника, когда тот отправился на обед, открыла в его компьютере Косынку и тут же выиграла в нее со счетом 4761. Через месяц начальник женился на этой женщине и больше никогда к ней не придирался — теперь он обнимает ее и блаженно закрывает глаза.

Слово Марго. Мэтр (с кепкой на коньках)

Скажи мне кто-нибудь вчера: «Марго, ты станешь мэтром Лиги», я бы посмеялась от души, а потом забыла бы напрочь. Ерунда какая — еще чего придумали бы. Посмешнее.

Косынка появилась в моей жизни случайно — и как всегда, от лени. От лени вообще великие вещи делаются: мусоропровод, канализация, свежие газеты, цветы в горшках, подставки для компакт-дисков, пульт для телевизора, подъемные краны… А мне в 16 лет папуля компьютер купил и строго настрого наказал за два месяца освоить «Word». Дрянная программа, ни фига не понятно, да и лень вникать, жара на улице стояла такая, что хоть жри ее с кашей — масло растает и растечется желтым пятном в прозрачной сфере, наполненной одним воздухом. Да что там воздух! Что масло! Анечка клянется, что в эти дни она жарила яичницу на мостовой — ничего себе яичница получилась, никто ее, конечно, есть не стал, и подгорела она потом — однако, проверить практически невозможно, да и стоит ли?

Тогда еще ночи стояли такие — лежишь на диване, и представляешь, как твое тело медленно вплавляется в поролоновые подушки, муторно, язык прилип к небу, а в желудке уже болтается литр тепловатой воды с хлоркой, потому что минералка давным-давно кончилась, послать за ней некого, темнота стоит густая и мутная, как дрянной кофе в крохотной забегаловке рядом с моей нынешней работой — хочешь пей его, а хочешь — поливай им кактус… Порой накатывала паника, казалось, что если жара продлится еще хоть пару минут, то нагрянет необходимость сделать хоть что-то, но тупая истома гвоздила меня к дивану, и я медленно вплавлялась в поролон, как горячая ложка в круглой банке бутербродного маргарина.

Экран монитора светился с неотвратимостью божьего возмездия, ни пса там не было понятно, папуля же, отдуваясь, по утрам пил ледяной, прямо из холодильника, каркаде и даже не ослаблял узел галстука. Он хотел видеть свою дочь хакером — он был намерен сделать для этого все. Героическую попытку освоить в компьютере что-то посерьезнее включения и выключения или бесцельного вождения мышкой по рабочему столу я осуществила через неделю пребывания в моей комнате этого монстра. Косынку я заприметила сразу. Простенькая такая программка, именно для таких погод, которые стояли в тот момент, когда гарь и цветение перемешивались в пыльном чаду колыхающегося зноя. С косынкой же как: открываешь этот пасьянс, и полчаса ты, вроде, занимаешься делом. Полчаса превращаются в полтора, время идет, пасьянс то не сходится, то сходится, а ты, знай себе, перетаскивай мышкой карты их угла в угол.

В принципе, я сходила с ума по косынке всегда, даже в бумажном и настольном ее варианте. Где-то далеко в памяти, когда, не понимая смысла этого пасьянса, не разбираясь в старшинстве карт, я наблюдала за тем, как бабушка аккуратно раскладывает на столе красивый треугольник рубашками вверх, появлялось ощущение, что кто-то гладит теплой ладонью мой затылок. На дачной террасе пахло табачным дымом, и дрожащие пятна солнечного света лежали на столе, покрытом льняной скатертью, бабушка задумчиво курила, а я заворожено смотрела на ее пальцы, быстро тасующие карты. Словно сухие листья ложатся тебе на лицо — умиротворение, как из какого-то далекого сна: золотисто-коричневые тона и амплитуда раскачивания постепенно уменьшается.

Анечка ржала, распечатывала на моем принтере какие-то идиотские рассказы, ругала косынку и накуривала в комнате так, что топор можно было вешать. Или самой повеситься.