Игра в послушание

Буквы приобрели буровато-сероватый оттенок. Такой же оттенок проявился на физиономии Конго.

- Уточните: вас кто-либо страхует во время сегодняшней встречи со связным?

- Нет.

- Это случайное знакомство?

- Да.

- Мужчина, женщина?

Фриц понял, что Конго вцепился в неточность мёртвой хваткой и рано или поздно дожмёт его; не зря он числился самым въедливым и дотошным аналитиком в отделе внутренних расследований ЦРУ. За ходом допроса в Вашингтоне следили ещё десятка два сотрудников. До сих пор выражение "немецкая разведка" проходило, хотя американцы имели ввиду Бундесвер, а сам Диц - заодно и разведку Пятого Рейха. Теперь его будут колоть до конца по более сложной перекрёстной программе. Возможно, это тот случай, когда допрашивают до первой неточности. Необходимо на что-то решиться.

На экране высветилась команда из Центра: ЛИКВИДАЦИЯ.

Конго смотрел на слово в замешательстве; он был теоретик, такие переделки были не в его стиле. Стоявший поблизости "Мухомор"-Санчес понял его состояние и взял инициативу в свои руки: он дал знак стоящим на балконе, и оттуда послышался мягкий клокот взводящихся курков.

Одновременно за спиной Фрица распахнулась дверца гардеробной, и оттуда вышел толстяк латиноамериканец. Он взмахнул обеими руками, набрасывая на горло приговорённого металлическую удавку.

Дальше всё происходило настолько быстро, что впоследствии Петя вспоминал этот эпизод, а вернее, каскад трюков, как бы в плавном, замедленном "воспроизведении".

Сначала Диц специальным устройством в нагрудном медальоне перекусил удавку. Толстяк, продолжая сжимать в руках деревянные ручки, похожие на два штопора, потерял равновесие. Санчес рванулся вперёд, и в воздухе просвистел мачете, но ещё раньше Фриц Диц опрокинулся вместе со стулом и ногами ударил толстяка в живот. Тот отпружинил от стенки гардеробной и попал под удар мачете, который рассёк ему грудную клетку.

Затем Диц откатился в сторону, махом ноги сделал подсечку Санчесу и в мгновение ока оказался в ванной комнате. Только теперь стоявшие на балконе командос ударили ему вслед из своих бесшумных автоматов. Выждав две длинные очереди, которые разнесли половину номера и отправили Санчеса на тот свет, Диц вынул из-под раковины приклеенный скотчем огромный серебристый "Магнум", вышел и два раза выстрелил.

Автоматчиков перебросило через перила, их тела повисли на ветвях растущей под окном акации.

Мистер Конго сидел на своём месте, не шелохнувшись. Его лицо, запорошенное мелом штукатурки, казалось неживым. Диц оделся и приблизился к нему вплотную.

- Сейчас у вас погаснет сигара, мистер Конго.

Дрожащей рукой Конго поднес окурок сигары к губам и раскурил. Толстый уголек на её конце запылал жаром. Диц вынул сигару у него изо рта и глухо произнёс:

- Хайль Гитлер. Это настоящий ответ на все ваши вопросы. Я выхожу из игры... но не прощаюсь.

И он вдавил пылающий конец сигары негру в лицо.

Раздался крик, Петя зажмурил глаза и зажал уши. Диц взял мальчика двумя пальцами за шиворот и посадил в кейс. Затем спустился по стволу дерева на землю и под вой полицейских сирен растворился в темноте ночи.

Огромный, величиной с бульдозер, автомобиль до самого рассвета мчал их на запад по пустынной дороге. Когда дороги кончились, машина рванула прямо через лес. Она ломала сучья, разрезала лианы, переплывала реки и болота. Она переваливалась через камни и поваленные брёвна. Петя не сомневался, что машина полетит по воздуху, как только в этом возникнет необходимость.

Но вот впереди показались бурые, раскалённые солнцем громады Кордильер. Ещё несколько часов они двигались пологими обходными тропами, но затем уклон сделался почти отвесным, и машина остановилась. Петя с интересом ждал, что будет дальше.

Но они не полетели: просто из корпуса вылезли четыре острые металлические лапы на шарнирах, и машина с прежней настырностью полезла вверх по круче.

А вот и небольшое плато с посадочной полосой для лёгкого одномоторного самолета. Пару часов езды по более или менее накатанной трассе, пеший переход, и они на месте.

7

Гитлер и Фрида.

Курт во главе олимпийской колонны.

Фриц Диц просит у фюрера сутки на размышление

Адольф очнулся от муторного послеобеденного сна и сразу взглянул на циферблат напольных часов. До начала трансляции оставалось время. Он сделал потягушечки и окончательно разлепил глаза.

Когда-то он спал не более четырёх часов в сутки, но после того как его тело приобрело кукольные размеры, а организм ослаб от лошадиных доз препаратов, время сна увеличилось до шестнадцати, а иногда и до двадцати часов в сутки. Адольф где-то читал, что именно столько спит лев. Но если льва признают царём зверей, то не должны ли его признать царём людей?..

Тяжелые шаги прервали его величавые размышления. В спальные покои вошла Фрида. Её называли старшей горничной, однако в действительности она была нянькой ослабшего фюрера. Она меняла ему бельё, купала его, одевала, следила за соблюдением режима. Забот хватало, потому что Адольф испортил себе пищеварение и справлял нужду часто и самопроизвольно.