Игра в «Потрошителя»

Аманда ответила ледяным взглядом. Они чопорно простились у дверей колледжа под пристальным взглядом сестры Сесиль. Шотландка питала особую привязанность к Аманде Мартин: обеим нравились жесткие скандинавские детективы, а в припадке доверия, о котором она впоследствии пожалела, девочка рассказала, что расследует кровавую резню, предсказанную Селестой Роко. Пожалела потому, что с тех самых пор сестра Сесиль, которая отдала бы любое сокровище за право участвовать в игре, если бы только дети ей это разрешили, постоянно выпытывала, как продвигается расследование, и было очень трудно что-то от нее скрыть или обмануть ее.

— Очень приятный человек этот уругваец, — произнесла она тоном, тотчас же насторожившим Аманду. — Как вы познакомились?

— Через одного друга семьи.

— Он имеет какое-то отношение к игре в «Потрошителя»?

— Что вы, сестра! Он пришел потому, что я должна приготовить презентацию для урока по общественному праву.

— Почему тогда вы шептались? Мне показалось, что между вами есть какая-то тайна…

— Профессиональный порок, сестра. Подозревать — ваша обязанность, правда?

— Нет, Аманда. Моя обязанность — служить Иисусу и воспитывать девочек. — Шотландка улыбнулась, выставив крупные, будто костяшки домино, зубы.

Суббота, 24 марта

Первую неделю своей новой жизни человека, скрывающегося от правосудия, Райан Миллер плавал по заливу Сан-Франциско на катере, который достал Аларкон: «Беллбой», пяти метров в длину, с маленькой каютой, мощным мотором «ямаха» и правами на чужое имя. Ночами он причаливал к берегу в бухтах, иногда вместе с Аттилой покидал катер, и они пробегали несколько километров в темноте: только так можно было размяться, да еще поплавать немного, соблюдая величайшую осторожность. Он мог бы провести в этих водах несколько лет, так и не предъявив права и не встретившись с представителями власти, если, конечно, не заходить в многолюдные порты: для судов береговой охраны здесь было слишком мелко.

Миллер хорошо знал залив, много раз ходил по нему на веслах и под парусом, ловил с Аларконом осетра и морского окуня, и это облегчало ему жизнь изгоя. Он знал, что ему ничего не грозит в таких местах, как Ривьера Беззубых, сленговое название крошечного порта, где полно было ветхих лодок и плавучих домиков, чьи обитатели, покрытые татуировками, со скверными зубами, мало говорили между собой и не смотрели в глаза чужакам; или в устьях рек, в деревушках, где жители выращивали марихуану или варили амфетамин и ни в коем случае не хотели привлекать к себе внимание полиции. И все же очень скоро теснота катера сделалась нестерпимой как для человека, так и для собаки, и они стали скрываться на суше, разбивая лагерь в лесу. У Миллера было мало времени, чтобы подготовиться к бегству, но он захватил с собой все необходимое: ноутбук, разные удостоверения личности, наличные деньги в водонепроницаемой и несгораемой сумке и часть экипировки «морского котика», больше из сентиментальных соображений, чем ради практической пользы.

Три дня они с псом скрывались в Винго, городе-призраке в округе Сонома, со старым, заброшенным, совершенно проржавевшим мостом, деревянными сходнями, выбеленными солнцем, и домами в руинах. Они бы задержались и дольше в компании уток, грызунов, оленей и незримо присутствующих духов, которыми славился Винго, но Миллер боялся, что с наступлением весны в это место потянутся рыбаки, охотники и туристы. Ночами, лежа в спальном мешке, под свист ветра в заброшенных домах, чувствуя тепло Аттилы рядом с собою, Миллер воображал, будто Индиана лежит рядом, прижавшись к нему, положив голову ему на плечо, и ее рука покоится на его груди, а крутые завитки волос щекочут губы.