Игра в правосудие

Краем глаза она следила, как погружаются в жижу подошвы ботинок.

– Это мой отец, – смущенно выдала Эмберли.

– Отец? Ты уверена?

Мэдисон дернула плечами:

– Ну… как? Мама это утверждает. Уж она-то точно в курсе.

Одри сжала губы, опустила глаза, делая вид, будто не решается сказать о важном.

– Что? Говори! Ты что-то знаешь?

Эмберли шагнула навстречу, попыталась ухватить Одри за руку, но почва под ногами резко просела. Она и раньше была нетвердой, а теперь, казалось, превратилась в желе, мягкое и вязкое, не способное выдержать, но готовое поглотить: облепить со всех сторон, засосать, затянуть. Эмберли вскрикнула, рванулась, все-таки вцепилась в Одри, но вдвоем они провалились еще глубже. Болото будто только и дожидалось этого ее неосторожного движения.

– Не дергайся, – холодно заявила Одри. – Если, конечно, ты не хочешь захлебнуться быстрее.

– Одри! – Мэдисон не поверила. Выражение на ее лице было такое, словно она увидела привидение. – Нет!

И не послушалась, как прежде, – забарахталась, пытаясь выбраться из склизких затягивающих объятий, но… сделала только хуже и себе, и Одри.

Растревоженная жижа становилась только нетерпеливей, затягивала быстрее. Они и сами не заметили, как погрузились почти по пояс. Болото, живое, изголодавшееся, старалось быстрее разделаться со своей добычей.

– Да успокойся уже! Поздно. Все равно не выберешься, – голос Одри зазвучал металлом.

– Выберусь! – упрямо выкрикнула Эмберли. – Мы вместе выберемся!

Она не собиралась сдаваться: буквально в метре нормальная почва. Надо лишь дотянуться, распластаться по поверхности, пока это возможно. Но Одри, почувствовав, что та собирается делать, вцепилась в плечи бывшей подруги и зашептала возбужденно:

– Скажи, тебе ведь на самом деле нравилось выносить приговоры, распоряжаться чужими судьбами?

Эмберли не отвечала, вообще не обращала внимания: отталкивала ее руки, шарила в трясине, пытаясь найти хоть что-то твердое, на что можно опереться, хваталась даже за тонкие стебельки.

Одри упивалась ее паникой, глотала, как болото, эмоции и не могла насытиться. Еще чуть-чуть, и они обе канут в историю, их файл будет удален безвозвратно. Последний аккорд, верх правосудия – покарать судью и палача!

– Дерек! Па-па! – Эмберли закричала так неожиданно, так резко, что у Одри заложило уши. – Помогите! Кто-нибудь!

Одри криво усмехнулась:

– Приговор нельзя отменить. – Она поймала полный ужаса взгляд Мэдисон, но он не тронул, наоборот, рассмешил: – Никто не поможет.

Разве не так должно все закончиться? Разве не в этом справедливость? Две чаши с камнями. Ну же, какая перевесит?

Она проворонила момент, когда появился Дерек, – он бежал, на ходу стягивая с себя куртку. Замер на несколько секунд в полутора метрах от них, но потом сделал еще несколько шагов вперед, плавно опустился на землю и лег на живот.

– Эм, хватайся! – крикнул, предлагая куртку, как спасательный круг. Не Одри, а Эмберли.

Та дернулась, вцепилась в рукав, но от резкого движения погрузилась еще глубже.

– Держись! Крепче! – командовал Дерек. – Я вытащу!

Было видно, как напряжены его мышцы, как жилы вздулись на шее. Он старался изо всех сил, не останавливаясь ни на мгновенье, тянул и тянул, но трясина не думала отпускать свою жертву.

Куртка трещала, расходилась по швам. Одри с презрением наблюдала за их бессмысленной возней. Ее саму нисколько не пугали объятия болота – холодные, но такие крепкие. От них даже мысли становились вязкими.

– Эмберли, – выдохнул Дерек с отчаянием, словно заранее попросил прощения.

Тоже понял, что бесполезно? Одри же говорила: «Никто не поможет», правосудие неизбежно. Умело запрограммированная реальность тоже не на его стороне.

Совсем рядом раздался громкий хруст. Новоявленный папаша нарисовался. Он изо всех сил пнул невысокое кривое деревце, и то легко сломалось от его удара. Тогда мужчина ухватил тонкий ствол, протянул его Эмберли, пристроившись рядом с Дереком.

– Перехватись! Хотя бы одной рукой.

Теперь Мэдисон вцепилась в ветки. Ее тянули уже вдвоем, и болото стало потихоньку сдаваться.

– Одри! – Эмберли оглянулась. – Держись за меня! – Она даже отпустила куртку, протянула руку бывшей подруге. – Слышишь? Держись за меня!

Одри попыталась дотянуться. Но вовсе не для того, чтобы спастись самой. Нельзя ускользнуть от наказания!

– Стой! – выкрикнул папаша нервно. – Сразу двоих не получится. Лучше по очереди. Стой! Все будет в порядке! Главное, не шевелись!

А сам прополз чуть вперед, ухватил Эмберли за капюшон и, силясь, подтащил к себе.

Та выбросила руку вперед, и Дерек поймал ее ладонь. Дернул. Трясина сердито чавкнула, но выпустила пленницу. Зато Дерек не выпустил, еще ближе притянул Эмберли к себе, прижал.

Так они и сидели, вцепившись друг в друга, наслаждаясь тем, что живы, тем, что рядом. И плевать на расцарапанные в кровь руки, на грязь, облепившую волосы и лицо.

А про Одри они забыли. Просто взяли и забыли. Как всегда. А кто она для них?

Ну и пусть! Пусть! Она сама выбрала для себя этот финал и не сожалела. Нисколько!

Болотная жижа уже подступала к груди.