Игра в прятки

Поверх не первой свежести пероханов, были одеты потрепанные пакистанские разгрузки, на головах они носили самое разное, от тюбетеек до пуштунок. И только один из них был в чалме. В общем, компания этих вояк, создавала впечатление грязномазых раздолбаев. Ведущих полевой образ жизни и не знающих мыла месяца три. Видимо по этому, Махамад вскочил с места и побежал к ним на встречу, тем временем его сын, разложил циновки рядом с достарханом. Стало понятно, что эту братию к столу не пустят, по крайней мере не всех, это точно.

Так и есть, гостей усадили на циновки, и только одного из них, который был в чалме, пригласили за достархан. Он оказался наглецом с завышенным самомнением, и только уселся за достархан, как сразу задал вопрос Махамаду.

— Зачем звал меня, отрывая от важных дел. А это ещё кто такие, что ты усадил их к столу, а моих людей рядом на циновки?

Стало понятно, что разговор будет тяжелым, хозяин хотел что-то ответить, но я протянул руку, как бы отодвигая его на второй план и начал разговор сам, предварительно дав знак готовности Михе и Ромке. Парни перехватили оружие поудобней и передвинулись ближе к краю постамента. В это время пришли жены, неся напитки новым гостям и расставляя им пиалы и сладости, нам тоже обновили чай и добавили фруктов. Пока женщины занимались своими делами, стояла тишина. Но когда они ушли, я опередил всех, сказав, обращаясь к грубияну.

— Скажите, «уважаемый», а где вас учили хамить в гостях за столом?

— А ты кто такой, чтобы мне указывать? — огрызнулся бородач, находясь в расслабленной полулежащей позе, облокотившись правой рукой о помост достархана.

Я резко схватил его за запястье и дернул руку вперед, опоры на локоть не стало, и он упал на бок, на достархан. Другой рукой я ткнул его мордой в пиалу с чаем и прижал как следует. Мои парни тем временем, соскочили с помоста и лихо разоружили людей этого хама, которые только занялись чаепитием. Прижимая грубияна к достархану, я усилил давление, и нагнувшись к его левому уху, тихо прошипел:

— Разрешите представиться, меня звать Шабах. А ты, что за прыщ?

Хозяин дома причитал и начал молиться, стрельба в доме ха столом, это позор, он побледнел и не знал куда ему теперь деваться.

«Прыщ», что-то пробулькал в широкую пиалу, я ослабил давление и переспросил:

— Что? Что Ты там говоришь?

— Отпусти, сын собаки!!!

Пришлось сделать более жесткое внушение, я выхватил нож, и приставил острием к его горлу.

— Ты сын бродячей овцы, ещё одно слово из твоего поганого рта, и будешь праздничным ягненком к моему столу. — угрожающе произнес я, потом обернулся к Батуру и добавил,

— Свяжи этому барану руки за спиной.

Батур лихо сгреб этого грубияна в охапку и мастерски связал, усадив на край помоста. Подчиненные этого строптивого придурка даже и не дернулись, сидели смирно, сложив руки на голове, под дулами автоматов Михи и Романа. Я обратился к хозяину дома:

— Прошу извинить нас уважаемый Махамад, мы не хотели не приятностей, но этот человек очень не вежлив с незнакомцами, а том более с хозяином дома, от которого принимает угощение. Я вижу, он не склонен к разговорам, у него есть помощник или заместитель?

— Да, есть, вон тот в пуштунке. — и он кивнул головой на мужика лет тридцати, сидящего в общей куче на циновках.

— Родной, направь того красавца к нам. — обратился я к другу. Рома поднял на ноги мужика с бородкой и подтолкнул к нам. Да, конечно, видон у него был не важный, а вот взгляд прямой, внимательный и умный. Он понимал, что происходит, и почему их командира так жестко спеленали. В свое время он не раз указывал ему на то, что он грубо ведет себя с местными, и может случиться так, что от их услуг охраны кишлака откажутся. Нельзя грабить тех, кто тебя кормит и снабжает боеприпасами.

— Присаживайся уважаемый, будем знакомиться, и улаживать ситуацию, — сказал я, — как твое имя?

— Меня зовут Гейдар, уважаемый…?

— Шабах, моё имя Шабах.

Глаза парня в пуштунке резко зыркнули на меня и он стал о чем-то напряженно думать, видно ища в памяти это имя. Но потом взял себя в руки и произнес.

— Уважаемый Шабах, я не могу, что либо обсуждать без нашего командира. Он принимает решения, а не я.

— Считай, что он тяжело ранен и без сознания, что делать будешь?

— Но он не ранен, и может говорить.

— Батур, прострели ему правое плечо, пусть будет ранен.

Батур достал из кобуры «Стечкин» и клацнул затвором, хозяин вскочил с места и загородил связанного.

— Только не в моем доме, меня проклянут в кишлаке, я пригласил гостей и их здесь изкалечили.

— Ладно, Батур, оглуши его. — Батур не долго думая тюкнул грубияна рукояткой по затылку, тот закатил глаза и ткнулся мордой в помост достархана.

— Ну, и что теперь делать будем? — спросил я Гейдара.

— Видимо договариваться, — пожал плечами афганец.

— Тогда наливай чай и угощайся, разговор будет долгим, и вот ещё что, ваши люди глупости делать не будут? Они тебя слушают?

— Да, уважаемый, они меня слушают.