Игра в саботаж

В доме Ефим отвел ему отдельную комнату, и было понятно, что эта комната — постоянный перевалочный пункт для таких, как Нун. В ней было все необходимое, но не было чего-то, что называют душой. О таких комнатах обычно говорят: казенный дом. Анатолий с тоской думал о том, что здесь как в тюрьме ему придется провести некоторое время.

Единственным развлечением Нуна стали совместные трапезы с хозяином — на которые он вручил еще одну тысячу, и просмотр телевизора в уютной гостиной, обставленной довольно роскошно. Было понятно, что в этом доме есть деньги.

Не откладывая в долгий ящик, Фима сразу принялся за его дела. Несмотря на страстную, ничем не прикрытую любовь к деньгам, он был достаточно откровенен с теми, на кого работал. Почти сразу, то есть на следующий день, он посвятил Анатолия в то, что его ждет.

— Ты слышал о квоте? — заговорил Фима на нужную тему с раннего утра.

— Кое-что слышал, — был аккуратен и осторожен Анатолий.

— По квоте обязаны выпускать до пяти тысяч человек. А вот кого именно, решают на местах. Поэтому действовать мы будем в строго установленном порядке, подавать документы через ОВИР.

— А если откажут?

— Не смеши мои тапочки! — хохотнул Фима. — Лева, ты в Советском Союзе живешь! Здесь за деньги решаются все вопросы.

Фима давно привык решать все свои проблемы деньгами, и этот способ ни разу его не подвел. У него был налажен целый канал — настоящая цепь по производству фальшивых документов, затем, через взятки нужным людям, с которыми работал не один год, получение нужных справок, разрешений, и наконец, право на выезд.

Слушая его гладкую речь, Анатолий тосковал: где же был такой Фима раньше, почему он никогда не слышал о нем! Впрочем, тут же себя одергивал — тогда у него не было денег. Даже если бы они встретились, это было бы совершенно бессмысленно и безнадежно.

— Три тысячи — и ты в шоколаде! Правда, некоторое время придется подождать. Но это не самое страшное в жизни, верно? — рассуждал Фима. — Получишь документы на выезд, оформишься на пособие и заживешь как человек!

— А разве выезжающих из страны не проверяет КГБ? — вспомнил Нун.

— А кто тебе сказал, что в КГБ у нас нет своих людей? — Как истинный одессит, Фима любил отвечать вопросом на вопрос. — И глазом не моргнешь, как окажешься в Вене!

При этом Анатолий всегда тяжело вздыхал. Вена была золотой мечтой всех, кто уезжал из СССР, — первый перевалочный пункт на дороге домой.

В Вене находились представительства ХИАСа и Джойнта, занимавшиеся там миграцией еврейского населения еще со времен войны. Как только законопослушные советские евреи пересекали границу Советского Союза, они оказывались в совершенно ином мире. В этом мире свободы действовали законы, непривычные для советских людей.

Корпоративные интересы зачастую ставились выше национальных, национальные интересы трактовались по-разному — в зависимости от места проживания и интересов руководителей еврейских организаций и штатов их сотрудничества.

Однако здесь существовали проблемы, о которых даже догадываться не мог Анатолий Нун. Эти болезненные проблемы проявлялись только для выезжающих из СССР. Наиболее серьезной была невозможность профессионального трудоустройства значительной части высококвалифицированных специалистов. Путь в Израиль превратился для Кремля в черный ход, через который он выталкивал из страны диссидентов и наводнял Запад агентами КГБ. Каждый выезжающий даже там был под постоянным присмотром. И стоило пошатнуться делам в новой стране — с предложением сотрудничества КГБ был тут как тут.

В Советском Союзе свободного выезда не существовало. После длительной борьбы и давления власти согласились лишь на ограниченную эмиграцию, проводимую в строго заданных рамках, а именно — в рамках репатриации.

Это означало, что граждане СССР могли выезжать из страны только в свое национальное государство. Евреи — в Израиль, а немцы — в Германию. На репатриацию было наложено еще одно мощное ограничение: репатриация могла осуществляться только в рамках воссоединения семей. Остальному миру можно было объяснить, что люди просто стремятся воссоединиться со своими семьями, а желающих покинуть «социалистический рай» просто не существует.

Поэтому важной частью работы Фимы было заполучить фальшивое, нотариально заверенное приглашение от близкого родственника, проживающего в Израиле, и письменно объяснить, как именно этот родственник попал в Израиль. Нуждающиеся в деньгах репатрианты или жители страны с радостью зарабатывали таким способом, выписывая приглашения.

Советский Союз умело регулировал эмиграцию на стадии подачи документов. Например, степенью сложности сбора и подачи документов, количеством и причинами выдаваемых отказов и другими запретительными мерами. Таким образом, необходимое число людей отсекалось на стадии сбора и подачи документов. Но все же большинство тех, кто преодолевал эти рубежи — либо с помощью стойкости и терпения, либо с помощью взяток, уезжали.