Игра втемную

Святослав замялся. Потер ладони, нервно огляделся по сторонам.

– Я не смогу тебе сразу дать документы. Давай завтра встретимся где-нибудь, и я отдам тебе свои наброски по поводу их содержания. Если тебя заинтересуют мои выводы, отдам копии документов. Если ты решишь, что подобные документы не заинтересуют, – разойдемся миром.

В бар ввалились Носалевич с Парамоновым. Они уже были сыты по горло околокиношной тусовкой и вообще проголодались. А вот кормить их в этом баре у меня не было никакого желания. Мне вообще начало казаться, что, приучив себя питаться по московским расценкам, я совершенно спокойно смогу воспринимать цены на Манхеттене.

– Все, идем в гостиницу, – сказал я.

– Это вы идете в гостиницу, а я иду домой, – заявил Парамонов. – Вы тут, между прочим, на работе, а что здесь делаю я, никому не понятно.

– Ты оказываешь нам традиционное российское гостеприимство, радушие и заботу, – успокоил его я.

– Тогда давай отложим его дальнейшие проявления на завтра. Ты, если я не ошибаюсь, собирался на Ваганьковское. Похороны, кажется, в три. Я заезжаю за вами в гостиницу с самого утра, часов в девять.

– В десять, – сказал Носалевич.

– В десять, – согласился Парамонов.

Я обернулся к Святославу, который молча следовал за нами к раздевалке, а затем к выходу: «Как мы завтра встретимся?»

– Вы где остановились? В «Кузьминках»?

– Номер 602.

– Я тогда тоже заеду где-то около девяти тридцати. Вы когда собираетесь обратно?

– В воскресенье.

– Успеем, – сказал Святослав. И мы разошлись. Он отправился к Белорусскому вокзалу в метро, а мы двинулись по Тверской вниз. Причем, я получал два удовольствия – просто гулял и одновременно наблюдал, как Носалевич тянет на себе сумку с телекамерой.

Глава 3

3 марта 1995 года, пятница, 23-50, Москва, гостиница «Кузьминки», № 602а.

Носалевич уснул быстро. Сказались предыдущая бессонная ночь, день на ногах и полбутылки коньяка, купленного за счет газеты. А у меня включился режим бессонницы. После напряженных дней я, обычно, сразу же «вырубаюсь» или не могу уснуть всю ночь. И что самое очаровательное – просыпаюсь на следующее утро я одинаково разбитый, как в первом случае, так и во втором.

Телевизионные программы настраивают философски. Снова контраст: рассказ о погибшем Листьеве по одним каналам и боевики – по другим.

Грешно смеяться, но нас с Носалевичем повеселили портреты предполагаемых убийц. Это кто же умудрился в темном дворе рассмотреть лица убийц настолько, что смог составить портрет? «С таким зрением – и до сих пор живой!» – съязвил Носалевич. А меня насторожило другое. Предъявленные портреты совершенно могли сойти за описание внешности жителей Кавказа, той же Чечни. Слишком все быстро получается. Парамонов не соврал: начальника московской милиции действительно сняли. Причем, так торопливо, что у меня сложилось подозрение: смерть Листьева не причина, а повод. Мгновенно появляются портреты убийц, с обыском отправляются опять-таки мгновенно, но не ко всем учредителям ОРТ, а только к одному. Причем, никаких обвинений и роются почему-то в бумагах. Может, ищут квитанцию на законное убийство? И вот уж совершенно непонятно, почему выступающие стараются объявить убийство покушением на гласность и демократию. В кого бы тогда ни стреляли, а убили-то чиновника. Да и не олицетворял никогда Листьев гласность и свободу слова. Да – отличный менеджер, да – неплохой шоумен, да – классный организатор. И спасибо уроку Паши Ковальчука. Если хотят просто убрать неудобного человека – его убирают. Сердечный приступ, авария, ограбление. А тут действовали очень целенаправленно. Расстреляли на ступеньках собственного дома и при этом даже не попытались изобразить ограбления. Если бы не было запланировано именно громкое убийство, совершенно свободно могли бы в том же подъезде ткнуть ножом после небольшой потасовки и вытащить из карманов деньги. Ничего подобного. Если бы мне пришлось писать сценарий фильма на тему такого убийства, то скорее всего я бы преподнес его, как предупреждение одной группы – другой. «Мы настроены очень серьезно!» – говорит один крутой мафиози другому крутому мафиози. А убирать нужно не самого главного в конкурирующей организации, а самого яркого и заметного. И сразу же на память пришел «Крестный отец». Там убили лошадь и подложили ее голову в постель хозяину. И тот понял, что Церемониться не станут. Главных убивать не нужно – с главными придется договариваться после небольшого обмена пулями и минами.