Игра за престол

Какой-то умник догадался грамотно перекрыть наиболее удобные места для переправы артиллерией. Ради чего пришлось деблокировать большую часть ворот Смоленска. Чем не замедлили воспользоваться местные дворяне, явившись к царевичу.

Город был не готов к осаде и боевым действиям. Так просто, с наскока, не возьмешь. Но и три тысячи городских стрельцов, и пара сотен поместной конницы – не те силы, с которыми можно было хоть что-то предпринимать. Этим-то и объяснялось бездействие руководства. Куда им соваться с городовыми стрельцами? Те и из пищали хорошо если несколько раз за всю жизнь стреляли. Запасы были. А вот войск не имелось. Поэтому и сидели тихо-тихо. И будут сидеть. Ибо те три тысячи стрельцов разгонит даже сотня панцирных казаков польских, пожелай они выйти на вылазку.

Смоленское дворянство доложилось и вернулось в город сидеть дальше.

А царевич задумался о том, как быть дальше.

Стратегическая обстановка требовала развивать успех и не давать противнику закрепиться. Но как наступать? Лезть на импровизированные полевые укрепления с пушками?

Терция представляла собой эшелонированную в три линии систему колонн. То есть прекрасная мишень для пушек. Ситуация усугублялась еще и тем, что дистанции боя на переправе должны быть очень небольшими из-за сильно изрезанного рельефа. А калибр установленных пушек таков, что в три-четыре ствола они картечью выкосят за залп любую колонну.

Да, прорваться было можно. Но уж слишком большими выходили потери. Взятие батарей влекло за собой до пяти сотен ранеными и убитыми. В лучшем случае. То есть шестую часть строевого состава. Потом совершенно точно поляки отправят в контратаку кавалерию, постаравшись смять пехоту. Ведь терция просто не успеет так быстро выстроиться после картечных ударов и рукопашной свалки. Ну и если кавалерия себя не оправдает, то двинут пехоту. К этому времени от терции должно остаться едва за треть боеспособного строевого состава. Может быть, отобьются. Хотя лично Дмитрий на это ставок бы не делал. Но что потом? Сколько у него останется людей? Сотня? Две? Разменивать свою терцию на победу он был не готов. Нужно было искать другие способы.

– Дмитрий Иванович, – обратился к нему один из поместных дворян, – там, кажись, переговорщики, – сказал и махнул чуть в сторону, где двигалась группа всадников. Проехали немного да остановились.

Белого флага, разумеется, не было. Он появился существенно позже в знаке символа перемирия или сдачи.

Царевич не сдвинулся с места. Захотят – сами подъедут. Лезть в зону поражения вражеских пушек он не желал. Тем более что кроме этих совершенно не нужных ему переговоров у него имелись дела намного важнее.

Два десятка полновесных рейтар выглядели очень выигрышно на фоне поместной конницы, сотня которой если и имела перед ними преимущество, то численное. Так что в столкновение лоб в лоб эти двадцать рейтар вполне могли бы ту сотню разбить. Не без потерь, но разбили бы. Поэтому, чуть-чуть потоптавшись на льду под пушками, делегация двинулась дальше. Основные части московской пехоты находились довольно далеко, так что встреча получалась на нейтральной полосе.

Подъехали.

Дмитрий с видимым неудовольствием убрал свою зрительную трубу и нехотя чуть выехал к противнику. Он уже почувствовал вкус победы и теперь жаждал большего. Ему нужен был разгром Сигизмунда, как можно более полный. Трофейное оружие с доспехами, которых ему так не хватало. Огневые припасы. Лошади. И, если повезет, казна. Ведь всем этим наемникам требовалось платить. А значит, казна там выходила добрая. Кроме того, обоз с продовольствием, что должен был идти следом за терцией, задерживался по какой-то причине. Поэтому было бы недурно захватить и запасы еды в лагере короля. Иными словами, эти переговоры ему были нужны, как зайцу пылесос.

– Царевич? – с максимально недовольным видом спросил король, выехавший лично.

– Король? – с легким небрежением вернул Сигизмунду вопрос рыжий верзила.

– Да как ты смеешь так себя вести?!

– По праву сильного, – невозмутимо пожав плечами, ответил царевич. – Вот сейчас думаю, как завершить разгром твоего войска. А ты меня отвлекаешь. Ты что, по делу хотел сказать или пришел выразить свое почтение?

– Наглец!

– Есть такой грех, – покладисто кивнул Дмитрий, краем глаза заметив, что несколько человек в свите короля борются со смехом. Невысокий же авторитет у этого Сигизмунда среди подчиненных. – Вряд ли ты вышел из-под защиты пушек ради того, чтобы на меня посмотреть. Я вырос вне двора, и меня изрядно бесят все эти скоморошьи расшаркивания. Переходи к делу.

– Я предлагаю тебе принести присягу своему брату, царевичу Василию, – сквозь зубы процедил злой Сигизмунд.

– Зачем?

– Он твой законный царь!

– Мой законный царь Борис Федорович, избранный Земским собором, то есть всей землей русской. Ты ведь сам избран Сеймом и должен это понимать. Или ты хочешь сказать, что не считаешь себя законным королем Польши?

– Я? Нет!!! – выкрикнул король с изрядным раздражением.