Играй победу! Путь Империи

«Что за холера?» – думаем. А генерал-лейтенант Ляхов все полки выстроил да и говорит: «Молодцы, дескать, вы! Заставили турок от Царьграда войска перебрасывать, чтобы десант наш уничтожить. А флотские наши корабли мухоеданские в трапезундской гавани в ловушку поймали, да без малого все и потопили. Так что пришлось туркам город бросать да пешим порядком обратно топать. А почему, спрашивается? Да потому, что пока наши полки в здешнем десанте отвлекающем костьми ложились да на Кавказе атаками постоянными турецкие резервы к себе притягивали, основной десант из Одессы под Царьградом высадился, и вместе с братушками-болгарами и теми русскими полками, что Чаталджи штурмовали, в Царьград вступили, яко же и наши предки при Олеге Вещем половину столицы турецкой на щит взяли. Теперь султан на другой берег Золотого Рога сбежал и перемирия запросил. Так что кресты свои мы заслужили честно, задачу выполнили.

– А где же тебе руку-то прострелили, раз до самого перемирия невредимый прошел?

– Как это так: «невредимый»? Я же рассказывал уже: в самом начале похода, когда в Чюр мене высаживались, турки раза три по нам стрельнули. Вот моя пуля и нашла кого искала…

– Выходит, ты все время раненый дрался?

– Ну так. И что с того? Наша доля казачья…

Глава 7. Врата Цареграда

Запомни же ныне ты слово мое:Воителю слава – отрада;Победой прославлено имя твое;

Твой щит на вратах Цареграда;И волны и суша покорны тебеЗавидует недруг столь дивной судьбе.

А.С. Пушкин

Обычно поздней осенью Истамбул выполаскивался дождевыми потоками и выдувался резкими порывами ветра. Большая часть жителей города в такие дни всячески старалась избежать непогодь и не высовывала носа за пределы своих квартир и дворов. В редкие же погожие деньки и правоверные и кяфиры, составляющие население столицы Лучезарной Порты, запружали тесные городские улицы. Центрами притяжения, разумеется, становились базары, мечети и, конечно, хаммамы. Нельзя представить себе истамбульского жителя, не посещавшего бы эти заведения. Бани в этом городе любили всегда. Менялись времена, на смену византийским термам пришли турецкие хаммамы, построенные на фундаментах своих предтеч, апэпархов и протоспафариев – силахтары и эфенди. Но не было в истории царственного города ни одного месяца, когда хотя бы в одном банном зале не собирались люди, собирались не столько для достижения телесной чистоты, сколько для общения друг с другом, культурного проведения досуга и обсуждения множества новостей. Бани Царьграда-Истамбула были островками спокойствия и размеренности в шумных людских водоворотах восточного города.

Но вот уже несколько часов в одном из старейших хаммамов города – Чагалоглы – от прежнего спокойно-размеренного течения времени остались только воспоминания запуганного до икоты банщика Рустама.

Ветер гулял по помещениям хаммама, врываясь в проемы разбитых окон. Цветные витражные стекла вперемешку со стреляными гильзами хрустели на мраморном полу под тяжелыми каблуками грубых матросских сапог. Вместо напевно-спокойной речи постоянных посетителей хаммама под сводами звучали отрывистые команды и многоэтажные «боцманские загибы», запах благовонных масел давно вытеснился кислой вонью нитроглицеринового пороха. Молотящий сошками по каменному подоконнику пулемет Максима захлебывался порывистым лаем, вразнобой рявкали винтовки, чьи тяжелые пули злобно крошили кирпич стены дворцового комплекса, а иногда с чмокающим поцелуем впивались в появляющиеся в бойницах смуглые лица аскеров султанской гвардии. У двух выбитых дверей, забаррикадированных каменными скамьями и мебелью, устроились замотанные бинтами и полосатыми обрывками тельняшек раненые моряки из Второй роты Очаковского морского батальона. Прикрывая подходы к зданию бани, они периодически вели огонь по мелькающим в отдалении аскерам.