Играл на флейте гармонист

— Заждались мы вас, заждались, Венерочка Петровна. Ух, пуси-пуси, — она подхватила Венсу на руки. — Сейчас отдохнете, Венерочка Петровна. У нас все готово. И девочке у нас будет хорошо. У нас лес. Воздух. А воздух какой, Венерочка Петровна, не то, что там ваш городской. У нас чистый, чистый. А тишина. Тишина-то какая. Вот смотрите — пумпель ушел и тихо, тихо.

Нянька быстро семенила по живописной тропинке, вьющейся по редколесью все дальше и дальше от эстакады.

— Я уже все вам сделала. И игрушки, и спать, и гулять. Мне Сан Саныч все указал. Все, все, все.

Дорожка шла по косогору. Внизу простиралось лесное болото, живописно обрамленное дальним лесом. А по косогору тянулся заросший ров. Иногда встречались бетонные надолбы, оставшиеся еще от той давней войны.

— Сегодня четверг, а завтра пятница. Сан Саныч прибудет. Будете, Венерочка Петровна, втроем наслаждаться нашей природой, — нянька не умолкала.

Венера Петровна остановилась и спросила ее:

— А как мне вас называть?

Нянька от неожиданности открыла рот и не сразу ответила:

— Меня-то? Меня можно Паня.

— Парасковья значит, — дополнила ее Венера.

— Просто Паня, Венерочка Петровна. Сан Саныч меня зовет Панечка, — она остановилась на секунду. — А дом чудесный. Все красиво, модно. Сам Сан Саныч все устроил.

— Здесь когда-то была война, — Венера Петровна показала на бетонные надолбы на холме.

— А, эти штуки, что-то военное наверное, а может строители давно оставили, — ответила нянька.

— А вы, Паня, из этих мест? — спросила Венера.

— Да, Венерочка Петровна, я местная. Поселок здесь рядом.

— Так вы должны знать, что здесь были сильные бои, — продолжила Венера.

— Бои? Венерочка Петровна, нет, про бои мы ничего не знаем. Да вот мы и пришли.

На пригорке показался с виду уютный загородный домик, окруженный березками и соснами. Солнце уже скрылось за холмом. Дневная жара потихоньку отступала. Лесная тишина предвещала ночную прохладу и прекрасный отдых. Венера Петровна подумала:

— Была война, а сейчас тишина. А память? Зачем эта память для Пани? Ей и без памяти хорошо.

* * *

В окно светили звезды. Венса, усталая с дороги, тихо посапывала в своей кроватке, а Венера Петровна все никак не могла уснуть. Она вспомнила последний разговор с Сан Санычем, когда он почти категорически предложил ей бросить совсем свою исследовательскую работу, тем более, что в институте снова, уже в который раз, менялись порядки. Ее бывшая лаборатория, точнее ее новые начальники, опять вычеркнули ее из списка, представленных к премии. По секрету ей донесли, что кому-то не понравилось ее новое замужество, а то обстоятельство, что Сан Саныч уже не имел такой силы, такого влияния, как раньше, еще более усугубило ее потенциально возможное возвращение в институт после рождения ребенка. Радовало ее только то, что ее любимые мелкозернистые одноножки все более и более эффективно проявляли свои положительные качества. Она, если быть честной перед собой, никак не могла решиться бросить все ради дома, ради семьи, ради ее любимой дочурки и стать чистой домохозяйкой, как говорится, хранительницей домашнего очага. Сан Саныч, всю жизнь прослуживший аппаратным чиновником, ее никак не мог понять, а скорее всего просто не хотел понимать. Ему, как ей казалось, нужна была спокойная домашняя женщина без общественных эмоций и нервотрепки. И она, конечно, понимала его. Ему явно хватало дерготни в административных коридорах.

Она слышала, как нянька внизу прошлепала по кафельному полу на кухню и обратно.

«Надо бы ей тактично утром сделать замечание — в доме ночью должна быть тишина», — подумала Венера, мысли ее путались, перелетая от одной темы к другой: — «В институте отменили медальонный контроль. Комиссия по проверке эффективности посчитала, что такой контроль идет не на пользу делу. Сейчас руководство с машиной думают о чем-то новеньком».

Сон пришел неожиданно:

«Она лежала на теплом, искрящемся песке, на берегу реки. Светило нежаркое солнце. Справа от нее, метрах в десяти, сидел и смотрел на тихое течение воды Сан Саныч. Она пыталась крикнуть ему, но слова никак не получались. Она открывала и закрывала рот, но звуки не возникали. Она махала ему рукой, то есть хотела махнуть, но тяжелые кисти рук не удавалось оторвать от песка. Она повернула голову влево — вдали стояла и что-то быстро, быстро говорила нянька. Ее слова она никак не могла разобрать».

Венса заворочалась в кроватке — автомат ее быстро успокоил. Летняя тихая ночь подходила к концу. Где-то на болоте что-то прошуршало и затихло. На востоке занималась заря.

* * *

Машина с Сан Санычем подкатила к дому с парадной стороны, когда вечер окутал лесную местность предночной тишиной. Длинный знойный день подошел к концу. Она с Венсой и нянькой провели этот день в тени на берегу небольшого, лесного озерца с темной коричневой водой. Нянька предлагала ей выкупаться, но Венера как-то не решилась на купание в новом месте. А нянька голышом плюхнулась в темную воду и, фыркая от удовольствия, долго плескалась в озерце.