Игрок

— Если вы не понизите свой голос, то я буду вынужден попросить вас уйти, — отвечает. — Извините, но это правила для каждого в этой комнате.

— Я никуда не уйду! — кричит она.

— Ладно, — Ник подходит ближе. — Я не буду просить второй раз...

— Кем ты себя возомнил? — кричит она. — Ты не можешь мне указывать! — она протягивает руку, чтобы ткнуть своим выкрашенным розовым ногтем в грудь Ника, но я перехватываю ее запястье. Ни за что не позволю ей к нему прикоснуться. Я очень трепетно отношусь к своим друзьям. У меня это только Пейдж, Дэвис и теперь Ник. И не позволю людям издеваться над моими друзьями.

— Ты не захочешь продолжить, — предупреждаю ее, на что она не обращает внимания. Ну, конечно.

— Не прикасайся ко мне! — выплевывает и так резко выдергивает руку, что качается на своих смехотворно высоких каблуках. — Тебя уволят!

Прежде чем могу заговорить, открывается дверь в номер, и входит один из Мужчин в черном. Он движется к визжащей шлюшке, но еще один голос раздается позади него.

— Мы разберемся, Брайан.

Я стискиваю зубы, когда Гевин, рядом со своим боссом, направляется к нашему маленькому шумному трио. Именно в этот момент замечаю, что все в помещении погружены в тишину.

— Есть какие-то проблемы? — спрашивает Гевин спокойным, светским голосом, который сразу отдается покалыванием между моих ног. И это только из-за его чертового голоса. Сукин сын!

— Да, — шлюшка кривит губы и показывает на нас с Ником, прежде чем снова смотрит на Гевина и Грэхема с соблазнительной улыбкой. Или, по крайней мере, она пытается изобразить такую, но терпит неудачу. — Эта официантка провела весь вечер, игнорируя тех, кому нужны напитки, только чтобы ее бойфренд лапал ее на публику. Затем она имела наглость распустить руки на меня!

— Это правда? — спрашивает Грэхем спокойно, прожигая меня взглядом. И к моему ужасу, из-за нахлынувших эмоций ком встает в моем горле, а видимость расплывается из-за слез, которые я пытаюсь сдержать, пока мой нос покалывает. Не могу потерять эту работу. Я могу общаться с родителями только потому, что отправляю им свои чаевые, чтобы они могли оплатить телефонные счета. Впервые за три года я не дополняю свое скудное питание лапшой «Рамон», чтобы придержаться бюджета. Это единственная хорошо оплачиваемая работа для меня, и я не могу вернуться к тому, с чего начала.

— Мистер Ларсон... — хриплю смущенно, но он поднимает руку, чтобы я замолкла. Чувствую руку Ника на своей, он сжимает мою ладонь, но я в оцепенении, чтобы сделать это в ответ.

— Ты разберешься с этим? — Грэхем спрашивает Гевина.

Он незаметно кивает, затем делает то, что так на него не похоже, и снова отдается в моих женских частях. Зажав мой подбородок между двумя пальцами, он нежно приподнимает мою голову и встречается своим взглядом с моим, затем спрашивает низким, бархатным голосом:

— Ты в порядке?

Моя челюсть отвисает, а глаза расширяются. Обычное мудацкое поведение, которое я вижу каждый день, исчезло. Не могу точно понять, что вижу перед собой, но знаю, что это что-то другое. Он сейчас не в роли придурка. Он, правда, заботится о моем состоянии.

— Эм... — замолкаю, так как мой мозг не в состоянии осмыслить резкие изменения в Гевине, поэтому просто киваю. Он выпускает мой подбородок, делаю шаг назад, врезаясь в Ника, который кладет руки мне на плечи, чтобы я удержала равновесие. Едва улавливаю какую-то эмоцию в глазах Гевина, когда он видит, как Ник прикасается ко мне. Кто-то не очень рад, но он отворачивается к шлюшке, прежде чем я могу разобраться, что к чему.

— Генри, — произносит громким голосом, прожигая взглядом женщину, в то время как привлекает внимание пожилого человека, с которым она пришла.

— Да, Гевин? — спрашивает мужчина с любопытством, казалось бы, не обращая внимания на то, что происходит вокруг него. Может, это деменция?

— Что я говорил о том, чтобы держать своих женщин в узде, пока мы в этой комнате? — у меня перехватывает дыхание от ледяного тона его голоса. Он точно не валял дурака.

— Черт, мужик, — бормочет Генри. — Извини.

Наконец, Гевин перестает смотреть на женщину, которая теперь выглядит менее уверенной в самой себе.

— Она уходит, — он адресует это Генри, смотря прямо на него в первый раз.

— Ты прав.

Я ахаю от того, как просто Генри отказывается от шлюшки, и в то же время от ее раздраженного голоса:

— Что?

— Я больше не хочу видеть ее к этой комнате, — продолжает Гевин. — Ты понял меня?

— Понял, — с серьезным выражением лица кивает Гевин. — Этого больше не повторится. Считай, что ее уже нет.

— Генри, — девушка разворачивается и приторно-сладко воркует. — На самом деле ты так не думаешь.

— Извини, сладкая, — он пожимает плечами, затем смотрит на свои карты, а потом продолжает: — Ты знала правила. Нужно было закрыть рот, когда была возможность.

Настоящий страх появляется в выражении ее лица, когда она умоляюще смотрит на старика. Думаю, мои мысли о ее жизни без папика, не так далеки от правды.

— Но...