Игрок

— Итак, мысль о параллельных вселенных хороша, но Минни, боюсь, слишком консервативна, чтобы ее принять. Поэтому она предпочла воспользоваться принципом Оккама и считать доказанным, что паук не мог убить Плаксу Миртл. А поскольку Хагрид не мог не знать об этом и, тем не менее, утверждал обратное, ergo, он солгал. Либо же кто-то убедил его в обратном, и у Минервы были основания считать, что это был я. А так как я тоже знал, что паук невиновен, значит, мое утверждение было заведомо ложным... Это напоминает логическую задачку, вам не кажется? Здесь возможны несколько вариантов решения. Так, Минерва могла предположить, что я патологический лжец, — что неверно, поскольку часть моих утверждений все же истинны. Или она могла предположить, что я вру только по средам и пятницам, что также неверно, поскольку тогда было воскресенье. Поэтому она пришла к выводу, что для лжи у меня были некие основания, — и действительно, на тот момент мне грозило следствие по подозрению в шпионаже. Если бы я был невиновен, то мне не было бы необходимости избегать следствия; однако я солгал — пускай и посредством Хагрида, — следовательно, был виновен. Quod erat demonstrandum[14]. Я должен признать, что на основе имевшихся у Минервы данных эту задачу невозможно решить иначе. Браво! Пятьдесят баллов Гриффиндору.

Он вздохнул и сел на стул со скромным видом ученого, только что доказавшего сложную теорему.

— Э-э... — только и смог сказать Розье.

— А дальше все просто, — продолжил Том обычным голосом. — Она пришла в ужас и решила поделиться своими подозрениями с Дамблдором, чтобы спросить у него совета. Дамблдор сказал ей, что давно все знал, но не стал выдавать меня, потому что хотел дать мне второй шанс, — ведь я очень умный и талантливый мальчик, просто, к сожалению, немного запутался и перестал понимать, что хорошо, а что плохо. Но меня еще можно спасти, и именно Минни силой своей любви должна это сделать... И так далее, и тому подобное, очень в его духе. Потом Минни пошла ко мне и все это выложила.

— А ты? — я несколько раз моргнул. Все это отдавало абсурдом, и мне казалось, что я до сих пор сплю.

— А я ее разочаровал. Вместо того, чтобы со слезами на глазах раскаяться и немедленно начать новую жизнь, я стал на нее орать. Да, я был неправ, я сорвался, потому что был взвинчен после разговора с Пикерингом. Но меня взбесило, что она пошла с вопросами не ко мне, а к моему врагу, хотя я просил ее с ним не общаться. Неужели это было так трудно?

Розье облегченно выдохнул.

— Так все пока не так страшно? Черт, я-то уже подумал... Значит, о василиске Дамблдор не торопится никому рассказывать. Уже хорошо. А какую версию ты придумал для Минни?

— Никакую, — совершенно спокойно сказал Том, бросил на стол огрызок яблока и потянулся за холодным чаем. — Хотя мог бы, и не одну. Минни, конечно, ждала, что я буду ее переубеждать, что все объясню… А я не стал.

Он посмотрел на нас и улыбнулся.

— Я сказал ей, что действительно подставил Хагрида, и у меня были на это свои причины, а какие — ей знать не надо. И что если она хочет со мной жить, то пускай привыкает доверять моим решениям, не задавая лишних вопросов, — или проваливает ко всем чертям.

— Что, прямо так и сказал? — спросил я ошеломленно.

— Ну, не так грубо. Но смысл примерно такой.

— Послушай, ты серьезно думаешь, что она на это согласится? Это же женщины! Им везде надо совать свой нос!

— Я же не заставляю ее меняться, — Том отпил глоток чая. — Если она хочет и дальше сомневаться и бегать за советами к моим врагам, то пожалуйста. Только без меня.

— Слушай, но так нельзя! — вмешался Розье. — Да, она зря пошла к Дамблдору, но, в конце концов, история с василиском ведь не вышла наружу. А насчет шпионажа — так у женщин семь пятниц на неделе, сегодня она считает тебя предателем, а завтра ей же станет стыдно... Они все одинаковы. Ты бы видел, какие скандалы мама закатывала отцу! Отчего это он опоздал на пятнадцать минут к ужину, и где был, и почему от него якобы пахнет чужими духами... А на следующий день опять все тихо-спокойно.

Я подумал, что это не лучший аргумент. Тома он мог задеть — ведь ему лишний раз напомнили, что у него не было ни матери, ни нормальной семьи. Но Том пропустил слова Колина мимо ушей.

— Возможно, — ответил он, пожав плечами. — Так или иначе, я сказал, что даю ей право выбора. Или-или. Может, это слишком резко прозвучало, не знаю. Она тоже вспылила и сказала, что разрывает помолвку. Что ж, это опять-таки ее право. Если захочет вернуться — я приму ее извинения, и мы все забудем. Нет — так нет.

— Слушай, но нельзя же так все обрубать одним махом…

— Вы не понимаете, — Том уже начал злиться. — У вас обоих были нормальные семьи, был дом…

Ага, значит, реплика Колина его все-таки «зацепила».