Игрок

- Вот Фома неверующий, - вздохнула я и, чтобы отмести всякие вопросы, легонько шлепнула его по плечу. По макушке больше не решилась - хватит уже бесплатно любоваться на обнаженку, но Мейру и этого хватило, чтобы вздрогнуть всем телом, крепко зажмуриться, задержать на мгновение дыхание, а потом шумно выдохнуть и поспешно отстраниться.

- Уф-ф! И правда, настоящий Знак. А то я уж испугался... слушай, тебе не кажется, что верхний лепесток теперь совсем белый?

- Нет, - честно призналась я, но потом присмотрелась и пожала плечами. Ну, может, и стала вон та волнистая линия чуть бледнее. Ну, немного выделяться начала на фоне остальных пяти лепестков, до сих пор напоминающих славный ожог. - Разве это важно?

- Не знаю. Но вдруг?

- Вот когда твое "вдруг" наступит, тогда и будем пугаться. А пока мне не до этого. Зато самое главное я сделала: теперь ни один эар, если не начнет меня лапать, не почувствует, кто я такая. Правда, здорово?

Мейр пристально на меня посмотрел.

- Представить не могу, как ты смогла, но думаю, что это только на пользу. Только можно тебя кое о чем попросить?

- О чем именно?

- Ты не могла бы... если, конечно, это вообще возможно... но не могла бы оставить слабый запах... или знак какой... для меня? Чтобы я мог тебя отыскать, если вдруг понадобится?

Я откровенно задумалась. Но потом решила, что попытка - не пытка, а я свои новые возможности еще не исчерпала, и снова обратилась к загадочно похолодевшему зубу. Уже с новой просьбой и еще более подхалимажным мыслеобразом, в котором клятвенно пообещала его холить и лелеять, делясь всеми доступными силами и вообще, заботиться, как о родном. Ну, раз уж оставила его своим взбрыком без хозяина. Зуб на это (бред какой, да?) обрадовано екнул, вызвав у меня болезненную гримасу, что-то такое сделал непонятное, от чего лицо у Мейра тут же разгладилось и посветлело, а потом вдруг взял... да и исчез без следа!! И оставил мою пятку сиротливо нагреваться, потому что никакого чужеродного элемента в ней больше не было. А было... совершенно не представляю что, но, думаю, расстраиваться по этому поводу не надо - в конце концов, зуб по сути никуда не делся, а то, что растворился во мне, так это даже к лучшему: начну теперь впитывать энергию сразу всем телом, а не одной левой пяткой. Так, мне кажется, гораздо удобнее.

Повеселев на пару с довольным оборотнем, я повернулась, чтобы рассказать Лину о своей сокрушительной победе, однако шейри почему-то на мой вопль не отреагировал - стоял, как неживой, и таращил горящие недобрым светом глаза куда-то в пустоту. Сам напряженный, вытянувшийся всем телом, буквально окаменевший. Правая передняя лапа приподнята, как у взявшего след спаниеля. Нос беспрестанно шевелится, улавливая малейшие изменения запаха вокруг. А в немаленькой пасти снова промелькнули, угрожающе сверкнув ослепительной белизной, совсем не кошачьи клыки.

- Ли-ин? - с подозрением протянула я.

Шейри, не оборачиваясь, сузил глаза.

"У нас гости, хозяйка", - бесстрастно сообщил мгновение спустя, а потом поднял голову кверху и громко, протяжно завыл.

-Глава 18-

Эары появились из леса, как привидения - неслышные, невесомые, молчаливые и смертельно бледные. Одинаково длинноволосые, с огромными - на пол-лица, ненормально блестящими глазами, напрочь лишенными белков, с бесстрастными, источающими холод лицами и паучьими тонкими пальцами, выразительно поглаживающими тугие луки. Оба были до подбородков закутаны в длинные, радужно переливающиеся плащи, которые на фоне разноцветной листвы и сумасшедшего буйства красок делали бледнокожих хозяев леса совершенно незаметными. Молчаливые. Какие-то потусторонние. Одни только взгляды у них были настоящими, живыми - колючие, недобрые, откровенно прицельные. Но, одновременно, полные такого непередаваемого высокомерия и унизительного презрения, что у меня аж скулы свело от ярости. А потом внутри все захолодело от так же внезапно вспыхнувшей ненависти.

Вот же сволочи!

Меня еще никогда в жизни не окатывали этаким пренебрежительно-равнодушным взором. Как козявку, как вошь, как мерзкого таракана, которые неожиданно обнаружился на едва надкушенном бутерброде. Как гнусное насекомое, вздумавшее прилепиться к платью высокородного господина. Или стухшую рыбину, которая невесть как оказалась на богато украшенном праздничном столе. И они умудрялись изобразить свое отношение всего лишь позами - небрежно-вальяжными, взглядами - лениво-сонными, и едва заметно сморщившимися аристократичными носами... чтоб им их кто-нибудь поскорее свернул!

При виде гостей Мейр подхватился и, словно не заметив чужого презрения, тут же склонился в почтительном поклоне.

- Приветствую вас, пресветлые эарассы. Просим прощения за вторжение, но дело безотлагательной важности привело нас к вашим границам.

- Hiere, lo-khward, - поразительно высоким, невероятно мелодичным голосом отозвался ближайший эар, одарив его высокомерным взором. - Da vogiey Ri no tara.