Игрок (ЛП)

— Знаете, дамы, ваши стены не обеспечивают приватность разговора. Предлагаю вам просто открыть дверь, прежде чем вы смутите себя еще больше.

— О, боже мой! Он может услышать нас, — шипит Пейдж.

Звучит так, будто Пенелопа стонет.

— Пейдж, я принес свежеиспеченные маффины, они еще теплые...

Дверь открывается, и я вижу Пейдж с хвостиком на боку, одетую в безразмерную футболку и шорты. Ее взгляд прикован к кофе и маффинам в моих руках.

— Заходи. Позволь мне забрать это из твоих рук.

— Спасибо, — смеюсь, когда Пейдж вырывает завтрак из моих рук и ставит его на журнальный столик, а затем садится на корточки перед ним и разворачивает все без разрешения. Прежде чем я могу поздороваться с Пенелопой, Пейдж засовывает черничный маффин в рот, и на ее лице появляется выражение удовольствия.

Переводя внимание с Пейдж на Пенелопу, я вижу, что девушка одета в мою рубашку с прошлой ночи, и смотрит на меня в шоке.

Охренеть, она отлично выглядит в моей одежде.

— Доброе утро, мисс Прескотт! Хорошая ночка?

Она закатывает глаза на мою формальность.

— Ну, прям вылитый джентльмен, — отвечает саркастично, избегая зрительного контакта со мной.

— Я бы сказала не так, — говорит Пейдж с набитым маффином ртом и с усмешкой.

Злясь, Пенелопа говорит:

— Пейдж, разве тебе не нужно кое-где быть?

Уставившись на маффин, Пейдж отвечает:

— Да, мне нужно быть в маленькой белой часовне и сказать «согласна». Я хочу выйти замуж за этот кусок теста.

Закрыв входную дверь, я иду к Пенелопе, осматривая их маленькую квартирку, заполненную старой изношенной мебелью. Разница наших уровней жизни разительная, с нотками драматизма.

Пенелопа садится на краешек дивана, а я впериваю в нее взгляд.

— Итак, Пейдж, ты что-то хочешь мне рассказать?

Пенелопа встревает, прежде чем Пейдж может ответить.

— Ей нечего говорить, — помахав рукой перед своим лицом, продолжает. — Черт, Пейдж, это от тебя? Думаю, тебе нужно в душ. Ты воняешь.

Отойдя немного в сторону, Пейдж нюхает себя под мышкой.

— Я ничего не чувствую.

— Трудно почувствовать на себя запах сучки-предателя, — фыркает Пенелопа. — Лучше иди и помойся.

Оскорбленная, Пейдж поднимается на ноги с маффином и кофе в руках.

— Ты очень грубая, — она уходит к себе в спальню, крикнув через плечо: — Гевин, с тобой у нее был лучший секс в жизни. Она сказала, что ты почти сломал ее клитор.

— Пейдж! — кричит Пенелопа возмущенно. — Черт! Я больше ничего тебе не расскажу!

Пейдж хлопает дверью, как только Пенелопа произносит последние слова.

— Черт, — бормочет она себе под нос, играя с рукавом моей рубашки.

Сажусь на диван рядом с ней, как можно ближе, чтобы она не могла убежать на это раз.

— Самый лучший в твоей жизни? — поигрываю я бровями.

— Она забыла часть про «для мужчины с таким маленьким членом», — спорит Пенелопа.

Наклонившись вперед, касаюсь большим пальцем ее нижней губы и говорю вкрадчиво.

— Глупышка, ты чертовски хорошо понимаешь, что это не правда, и знаешь, как я это понял? По тому, как широко был открыт твой ротик, когда ты в первый раз увидела мой член, как в твоих глазах заплясали бесята, и как ты закричала, когда я вошел в тебя. Не говоря о том, как мой длинный мощный член входил в тебя толчками и достиг того местечка, чего я верен, не сделал ни один другой мужчина.

Ее дыхание тяжелое, взгляд стеклянный, пока мои пальцы гладят ее шею.

— Ты помнишь это? — спрашиваю. — Вспоминаешь, как хорошо было, когда я наполнял тебя, задевал твои чувствительные окончания? Сначала медленно, затем быстро, пока ты не переставала пульсировать? Ты помнишь это?

— Нет, — отвечает, едва шепча.

— Лгунья, — я наклоняюсь к ней еще немного, моя рука на ее ноге, поднимается выше по обнаженному бедру. — Ты думаешь о том, как мой язык ласкал твой сосок, как мое тело возвышалось над твоим, как мое имя соскальзывало с кончиками твоего языка, когда ты кончала. Ты не можешь перестать думать об этом, вот почему ты покраснела и возбудилась сейчас.

— Я не возбуждена, — лжет Пенелопа. Это очевидно. Ложь написана у нее на лице.

— Докажи.

— В этом нет надобности, — она скрещивает руки на груди в защитном жесте.

Я всегда прав, и ни за что она не обыграет меня на моем же поле. Время поднять ставки.

Опускаясь на колени, располагаюсь между ее бедер, раздвигая ноги, и с губ Пенелопы слетает «ах». Я приподнимаю ее ноги, чтобы они оказались по обе стороны моей груди. Она без трусиков, и я могу видеть ее нежную плоть, и по тому, как она блестит от возбуждения, я понимаю, что прав.

— Чертова лгунья, — говорю, прежде чем мой рот захватывает ее сосредоточие наслаждения.

Я жду, что она начнет бороться со мной, закричит, чтобы оставил ее в покое, но вместо этого Пенелопа падает на спинку дивана, и все ее тело расслабляется, кроме комочка нервов под моим языком.

Устраиваясь поудобнее, держу ее ноги и продолжаю доставлять удовольствие, не заботясь о том, что Пейдж прямо через стенку, которая по толщине напоминает бумагу.