Игрушечное сердце

– Как говорится, вот с этого места поподробней, пожалуйста!

– Ты уверена, что хочешь это знать?

– Уверена! Я вообще не понимаю, что происходит и в каком качестве я здесь присутствую!

Поскольку Виктор продолжал молчать, жадно затягиваясь чуть ли не десятой сигаретой подряд, Лариса решила учинить допрос с пристрастием, не полагаясь на его добровольное признание:

– Итак, начнем с начала! На что тебе наплевать?

– Ну… например на то, что меня по кумполу шарахнули и что ходить мне с эдакой дурой на лбу придется довольно приличное время.

– И все?

– Пожалуй, нет. Еще мне наплевать на то, что думает по поводу происшедшего твой бывший любовник и… ты… тоже…

– По крайней мере, честно, – ответила Лариса сразу севшим от накатившей душевной боли голосом. Она вдруг подумала, что никогда не сумеет достучаться до этого человека, несмотря на всю близость их отношений. Виктор – будто телефонный аппарат, который все время выключен, когда она рядом, или вне ее, Ларисиной, зоны доступа.

– А я тебе никогда не врал, – отозвался Юсупов. – Я вообще очень редко вру.

– Но почему тебе все равно, как я к этому отношусь? – в отчаянии выкрикнула она. – Неужели я тебе до такой степени безразлична?!

Виктор затушил окурок сигареты о грязную тарелку, смерил Ларису весьма странным взглядом и ответил на ее вопрос своим вопросом:

– Тебе хорошо со мной в постели?

– Хорошо, – отозвалась она без заминки, будто эта ее торопливость могла как-то исправить дело.

– Ну и что тебе еще нужно? Эта постель у тебя будет! Даже сегодня! Вот прямо как поем холодных шашлыков, умоюсь – она и будет! Идет?!

– Нет!!! – звенящим голосом выкрикнула она. – Ты мне не сказал еще, что же тебе тогда не безразлично!

– Сказать? – Виктор не по-доброму усмехнулся.

– Да!

– Мне не безразлично, что женщина твоего бывшего любовника теперь будет думать, что я подлый насильник, и избегать всяческих контактов со мной.

– А ты… а ты… – Лариса задыхалась от возмущения, – хотел бы искать с ней еще контактов?!

– Пожалуй… Она мне очень понравилась. Так, как до этого ни одна другая…

– Да чем же понравилась-то?! Она же… она же простушка из простушек!

– Тебе не понять мужиков, Лариса… Эта Дана… она… она настоящая женщина…

– Ага! Она настоящая женщина… А я какая?! Ненастоящая?! Искусственная?!

– Она – женщина, а ты – гламурная woman! Почувствуйте разницу, мисс!

Лариса необыкновенным усилием воли подавила в себе рвущуюся наружу истерику и спросила как можно спокойнее:

– Чего ж ты тогда начал насиловать эту настоящую женщину, как какую-нибудь гламурную woman?!!

Виктор впервые за время разговора отвел глаза и произнес с совершенно незнакомой Ларисе интонацией:

– Голову совсем потерял… Кое-что почудилось… Давно со мной такого не случалось… Выпил много…

Бедной Ларисе очень хотелось сбегать в дачный домик за подсвечником в виде Алесандрийского столпа и с помощью его уложить Юсупова на месте, как недавно хотелось и Артуру. Потом она подумала, что было бы гораздо лучше, если бы кто-нибудь саданул ее этой медной штуковиной изо всех сил, только чтобы уж насмерть, чтобы не испытывать этой боли, которой она не знала раньше и от которой разрывается сердце.

Виктор, не оглядываясь на нее, пошел к старинному ручному умывальнику убирать следы крови с лица, а у Ларисы подломились ноги в коленях, и она кулем рухнула на то место, где только что сидел этот странный, тяжкий человек, который вымотал ей всю душу. Конечно, можно взять и уехать с дачи. До станции она доберется, недалеко, а уж на электричку до Питера и на метро до дома денег хватит. Но ведь Юсупов не станет ни задерживать, ни догонять. Возможно, после ее отъезда он вообще больше не позвонит и они никогда не встретятся. Разве этого она хочет? Разве она сможет существовать без него?

Хорошо, допустим, она останется на даче как ни в чем не бывало. Между ними даже произойдет интим, который он ей обещал, а потом что? Потом он все же встретит еще одну такую же настоящую женщину, как Дана, которая отнесется, наконец, к нему благосклонно, и ей, Ларисе, дана будет отставка по всем правилам? Что же он имел в виду, когда говорил про настоящую женщину? И почему она, Лариса, вдруг не женщина, а woman, да еще и гламурная? Ерунда какая-то! Она терпеть не может дебильные дамские журналы, розовый цвет, всякие блестючки, сердечки, мягкие игрушки и День святого Валентина! В чем же дело? В чем?

Пока она раздумывала, к столу вернулся Виктор с блюдом, на котором лежали три холодных шашлыка.

– Будешь? – спросил он.

Лариса, не отвечая, взялась за один из шампуров и с жадностью вонзила зубы в мясо. Странно, как при всей этой нервотрепке она умудрилась так здорово проголодаться.

Потом Юсупов пригласил ее на залив искупаться, благо вечер был мягким и теплым. Лариса согласилась. Все равно ведь не уехала. К чему теперь что-то из себя изображать?