Игрушка для дракона

Но я очнулся, и вполне бодрый и веселый. И похоже, что лежал в отключке всего ничего — минут пятнадцать-двадцать, не больше. Определил это потому, что костер почти не прогорел, пока я боролся с Великим Змеем. И голова гада все еще таращилась на меня злобными глазами, мечтая повторить со мной то, что не закончила в первую попытку. На всякий случай я ее хорошенько порубил своим «мечом». Мало ли… тяпнет, так может второй раз уже и не поднимусь. Да и просто больно, а я боль не люблю, никакой не мазохист.

И снова к воде, потрошить змею. Прилично у нее мяса! Объелся, еще и осталось на ужин. Улегся в тенек под дерево отдыхать. Кстати, посмотрел на руку, туда, где у меня краснела опухоль после укуса — ничего нет, чисто. Две дырочки от зубов затянулись, остались только два пятнышка- корочки.

Мда… забавно! Но объяснимо. У меня такой безумно быстрый обмен веществ, что яд не успевает отравить организм, а раны мгновенно затягиваются. Радоваться надо, а меня что-то в депрессию кидает. Прожить жизнь за два года, а то и быстрее — это как-то обидно. Лучше уж тогда сразу сдохнуть, чтобы не видеть, не понимать своего катастрофического старения. Дурные мысли, конечно, но… ладно, посплю еще пока что.

Проснулся я от тревоги. Сам не понял — что меня так встревожило. Я даже вскочил, оглядываясь на сторонам. Но ничего такого не увидел — ни стаи волков, ни тигра, который норовит закусить комиссарским телом, ни стаи бандерлогов, готовых уволочь меня в потерянный город. Ни-че-го. Только высоко в небе птица, наверное коршун, или орел.

Птица? Только сейчас сообразил, что я вообще-то прекрасная добыча для орла — мелкий, вкусный, неспособный защититься. И еще до меня дошло — а я ведь, дурак, спал на открытом месте! А если бы меня какой-нибудь гриф-стервятник уволок?! Так и представил кривой клюв грифа, расклевывающий мне печень. Вот тогда я был бы настоящий Прометей…

Пойду-ка я в домик. Там душно и воняет говном (впиталось, черт подери!), зато никто не кастрирует меня кривым нестерильным клювом. Как-то мне не климатит выйти в мир через анальное отверстие трупоеда.

Вздыхаю, и поворачиваюсь, чтобы идти к дому — до него метров сто. Но перед тем, как сделать первый шаг, оборачиваюсь и смотрю на небо. И с ужасом понимаю, что черная точка увеличилась, и этот коршун точно нацелился на мою сладкую плоть!

Срываюсь с места, бегу, падаю, цепляясь за кочку — то ли кротовая нора, то ли бывший муравейник — пытаюсь подняться, и понимаю, что не успеваю. И тогда хватаю нож обеими руками, и готовлюсь к бою. Ничего, мы и от Батыя отбились, так какого-то там летающего говнюка не победим?! Ура! Врагу не сдается наш гордый… ой, мамочки… ОЙ!

От увиденного меня не просто заморозило в столб, я обалдел! Это не коршун! Это. ДРАКОН! Самый настоящий, почти такой же, каким его рисуют на картинках! Рогатый, с красным гребнем, идущим от головы по спине до кончика хвоста, с огромными крыльями, которые плавно, и будто нехотя отталкивали от себя воздух. Он плыл по небу как дирижабль — такой же огромный, и такой же величественный. Вот только скорость у него была побольше, чем у дирижабля, это точно. Последние секунды он несся к земле как пикирующий бомбардировщик — только что сирена не завывала. Уже перед самой землей с хлопком, бьющим по ушам распахнул крылья, и вот уже его могучие лапы с когтями-саблями вцепились в дерн, оставляя после себя черные отметины.

Дракон был громаден, высотой с двухэтажный дом, может больше, и непонятно — как такое чудовище вообще может летать.

Впрочем, мне не до размышлений. Мелькнули мысли, и быстренько свалили прочь, оставив после себя лишь сожаление (в очередной раз), да глубокое разочарование: «Опять, что ли?! Господь, а тебе не надоело меня убивать?! Ну что за гадские шуточки?!»

Я выставил вперед нож и приготовился драться. «Со мною нож, меня так просто не возьмешь, держитесь, гады!»

* * *

— Мам… ну папа же не узнает! Мы сами полетим! Сними запрет!

— Нет! Папа узнает! Он всегда все узнает! Но даже если бы не узнал — я не собираюсь его обманывать. Папу обманывать нельзя. Сидите!

И они сидели, вцепившись руками в гребень. Так-то сидеть было неплохо, они не первый раз летали таким образом и с папой, и с мамой, но… очень уж хотелось полетать самим. Это чувство абсолютной свободы, полета, разве оно с чем-нибудь сравнится?!

— Дымом пахнет! — вдруг сказала мама, и закрутила вираж — У дома костер. Там люди!

— Люди?! Они убьют его! — Айя даже запрыгала на месте — Мама, скорее, Робу грозит опасность! Мама, снижайся!