Игрушка для дракона

— Я же сказал — поймаю, прибью. А не поймаю… не сотрешься. Мама всегда говорила, что умная женщина должна иногда быть немного слепой. Но ты на это не рассчитывай, у меня глаза всегда широко раскрыты. А если уж совсем приспичит, меня будет мало — я позволю тебе взять наложницу, или купить постельную рабыню. Я же не всегда смогу тебя удовлетворять — роды, месячные, и все такое. А вы, мужчины, без этого дела не можете. Так что… решим!

— Мда… как вижу, к этому самому делу ты подходишь очень даже обстоятельно.

— А ты как хотел? Я купчиха, я ничего не забываю. Мы люди обстоятельные, иначе бы не выжили.

— Слушай, купчиха… а зачем твой папенька сам водит караваны? Это же опасно! А вдруг ограбят? Вдруг что-то случится?

— А что поделаешь? Такова наша жизнь. Жизнь вообще опасная штука. И войны бывают, и мор, и голод. Зачем сам водит? Глупый вопрос. Не будет водить — не будет прибыли. Или обманут, или украдут, и скажут, что разбойники все расхитили. Папа водит богатые караваны. Сейчас — один караван в год. Раньше успевал два каравана водить. Сейчас необходимости не стало. Каждый караван дает такой доход, что можно было бы всю жизнь на эти деньги жить — всей семьей, безбедно. Так что… мама в городе лавки держит, за хозяйством следит, папа караваны водит, ну а мы, дочери, наследников рожаем. Так принято веками и тысячелетиями, и ничего не будет меняться. Жаль, мама не родила папе сына, продолжателя дела, но… мы же можем родить наследника. Опять же — хороший зять может подхватить знамя!

— Намек, что ли? Очень толсто. Я плохой зять. Никаких знамен подхватывать не собираюсь. И жениться на тебе не буду. А твоему папеньке обещал, что не нарушу твоей девственности под страхом попадания в Ад. Так что можешь о меня не тереться. И ночью ко мне не приходи — прогоню! В очередной раз. Вонючка…

— Я умащалась благовониями! Мылась для тебя! Чем не угодила?

— Мыться надо не для меня, а для того, чтобы быть чистой. И я не люблю, когда от женщины воняет розами. От женщины должно пахнуть чистой женщиной, и немного луговой травой — совсем немного, а не так, как от тебя! Сколько не себя вылила? Целую бутылку?

— Там пробка плохая была, я что, виновата?! И вообще — ты привереда. Приятный запах, не дерьмом же.

— Девушке не пристало говорить про дерьмо. Приторный запах — терпеть не могу. Да еще и вся в масле. Представляешь — я на тебя наваливаюсь, а ты ускользаешь, как угорь! И гоняйся за тобой по всему фургону! Только устанешь.

— Хи хи хи… представила! Скажи, а тебе нравятся мои волосы? Прическа?

— Волосы, как волосы… мой почаще, да и все. А то вши заведутся. Хочешь узнать, какие прически мне нравятся? А не скажу. У тебя хватит дури, чтобы постричься налысо, чтобы мне понравиться. Что?! Эй, эй! Ты чего такую физиономию сделала?! Я пошутил! Мне не нравятся лысые девушки! А какие нравятся — не скажу! Вот волосатые — с мохнатыми ногами и подмышками… и всем остальным — точно не нравятся. Но тебе это не грозит. Ты ухаживаешь за собой, знаю. Видел, ага…

— Хочу походить на аристократку. Они же за собой ухаживают. Скажи, они чем-то отличаются от обычных женщин? Ну… фигурой, еще чем-то?

— Чем?! Глупости какие… что, у тебя вдоль, у них поперек? Такие же бабы, как и все. Просто ими повезло родиться в такой семье. Да, их обучают манерам с детства, и они не будут ездить вот так, в фургоне. А в остальном… уверен, ты красивее многих аристократок. Тем более, если как ты говоришь, они еще и на сестрах женятся — только у них точно родятся ублюдки, уроды всякие. Потому — не завидуй им.

— Вот и попался! А говорил, что не аристократ! А откуда ты столько знаешь об аристократках?!

— В книжках читал, глупенькая… Все, я подремлю, а ты мне не мешай. Говорю — иди прогуляйся. Пописай под кустиком, в конце-то концов! Отстань от меня! Совсем заговорила!

* * *

Примерно такие разговоры у нас происходили каждый день на протяжении двух недель. Тот случай, когда нас с Мори поймали на лужайке в непотребном виде, к моему удивлению не принес каких-то катастрофических последствий. Меня отконвоировали в караван, и мягко попеняли, что негоже избегать исполнения обязанностей, которые я возложил на себя без какого-то на меня физического давления. То есть: подписал договор — исполняй!

Ну и исполнял. Днем или отсыпался, или пел для Мори, вечером зарабатывал деньги в трактире, возле которого караван ночевал. И да, как-то всегда оказывалось, что одна из девушек, коих в трактире было не менее двух десятков, желала провести ночь с заезжим музыкантом. Денег с меня не требовали, а я и не предлагал. Девчонки все молодые, довольно таки свежие, и выбор очень даже большой. Вообще, заметил, легкость отношений здесь непохожа на то, что писали у нас об угрюмом средневековье. Впрочем, а что мы знаем об этом самом средневековье? И еще что мне понравилось — девушки на удивление чистоплотные и ухоженные. Ни лишних волос, ни запахов, предвестников болезни — ничего такого не было.